Юрий Фукс: Жили-были дед да баба. Юмористические рассказы и другое

Взревел Дед от гнева, к Коту бросился:

– Ты сожрал????!!!!!!!!!!!!!!!!! – кулаки сжаты, из глаз искры сыпятся!!!

Вскочил Кот, в испуге выгнул горбом спину и головой отрицательно мотает:

– НЕТ!!! НЕ Я!!!

– А хто ж тогда?!! – яростно допытывался Дед.

– МяяяуууОН!!! (ОН!) – громко мяукнул Кот, ткнул передней лапой в сторону двери и бросился к ней. Дед – за ним!

Выбежали из двора на улицу: Впереди, задрав хвост, Кот мчится, а за ним, не поспевая, Дед бежать пытается.

Взлаяли хрипло во дворах псы, задёргали, натянули свои цепи, а те собаки, что без привязи, р азом вынырнули из-под заборов и, рыча, помчались догонять эту диковинную парочку: Да какая же нормальная собака тут устоит?!

Самые быстроногие, поднимая пыль, легко обогнали Деда и мчались за главной приманкой – Котом Жорой.

Жора рывком включил высшую передачу и стал так часто перебирать лапами, что их даже видно не было: казалось, Кот летел по воздуху!

Хотя среди преследователей не было гончих собак, но и деревенские беспородные почти настигли Кота. Буквально в последние доли секунды Жора успел прыгнуть на ствол дерева и судорожными рывками вознёсся вверх!

Преследователи, задрав головы и не спуская с Кота ненавидящих глаз, безуспешно метались вокруг дерева, становились на задние лапы, напрыгивали на ствол – всё б естолку! Кота было не достать!

А тихоходные собаки настигли Деда и стали хватать его за штаны и пятки, хоть Дед им был хорошо знаком. Спокойно видеть бегущего было выше их собачьих сил!

Кусали не как врага, но больно! Пришлось Деду остановиться.

В изнеможении от бега уселся он прямо на землю у чужого забора.

Сидит, тяжело дышит. Тут Дед собакам стал сразу неинтересен и они, высунув языки, отправились по своим собачьим делам.

В это время открылась калитка соседнего двора и недавний дембель Сашка вывел за руль свой старый мотоцикл – куда-то собрался ехать.

Увидел Деда у забора, спрашивает:

– Эй, Дед! Помощь нужна?

– Не-ет… А ты никак в город наладился?

– Ну!

– Заедь к Нюрке, Бабка моя щас у неё, скажи: «Оголодал тут Дед, силов нет, так и помереть может…».

– Лады, Дед! Ч ао! – и укатил, преследуемый недолго – больше для порядка – знакомыми собаками.

Неведомо что уж там порассказал Сашка Бабке, может и от себя что добавил – известный был выдумщик! – только на следующее утро в рань-раннюю Бабка с внуком под мышкой д ома объявилась – не запылилась!

Ей Деда стало жалко: Какой-никакой, а свой! А вдруг и вправду с голоду помрёт?

Не брать же грех такой на душу!

И опять жизнь наладилась – лучше н екуда! И все – при деле:

ДЕД – на завалинке сидит, цигарку с умным видом смол ит, каши очередной дожидается, дремлет с открытыми глазами;

КОТ Жора на боку валяется, принюхивается, отойти боится, чтобы кашу с молоком и маслицем не проворонить;

ВНУК-малыш – то по углам шарится, то плачет, то по двору верх ом на палочке скачет, курей пугает, штаны почём зря мочит;

только одна БАБА ничегошеньки не делает, всё отдыхает:

с утра пораньше на огороде травку щиплет, а пот ом весь день кашу за кашей варит – ведь на одного едока больше стало! – да внуку нос вытирает, штаны меняет, по дому убирается, а иной раз для пущего отдыха и занятие сменит: сб егает на речку постираться по-быстрому, ну а сверх того – палец о палец не ударит!

Да-а-а… Промашка у Деда вышла: С ленцой Баба досталась…

И пошл ас той поры их жизнь по давно накатанной колее,

легко, как в сказке

________________________________________________

Эта история изложена от первого лица —

точно так, как её рассказал мне приятель

________________________________________________

Начальнику полиции

города N*

Находясь в кардиологическом отделении интенсивной терапии после операции на сердце и из врождённой деликатности не желая беспокоить уставший за день персонал, я собрался с силами и отправился по общему коридору в место всем хорошо известное.

Возвращаясь в 03:57 ночи, вследствие моего послеоперационного дремотного состояния и по трагической ошибке, вошёл я в полуоткрытую дверь не своей, а соседней женской палаты.

Лежавшие там старухи, сплошь опутанные проводами, все храпели и спали, кроме одной самой вредной, которая, увидев меня при слабом свете ночной лампы, подняла визг и вой громче, чем автомобильная противоугонная сигнализация, отчего другие старухи, проснувшись, мгновенно возбудились и, из женской солидарности, противными голосами и вразнобой издали свой визг и вой такой большой звуковой мощности, что переполошили не только наш корпус, но и соседний, отстоящий метров на 50 или больше.