Светлана Бестужева-Лада: Подмененный император. Альтернативная история

Пётр вполсилы отвесил ему оплеуху и осведомился:

– Что же так строго?

– Так гости у герцогини, – заныл холоп, стараясь отойти подальше. – Заперлись в опочивальне…

– Веди

– Убьет ведь герцогиня…

– А я – не убью? – ласково осведомился Пётр. – К твоей хозяйке сам император пожаловал, дурья голова. – Где опочивальня?

– Так по лестнице наверх и в правую дверь…

Дворец заметно ожил, но Пётр не стал дожидаться, пока очнуться все челядинцы дорогой тетушки и, перешагивая через ступеньки, мгновенно оказался наверху. Правая дверь разлетелась от одного его прикосновения. А с широченной и довольно грязной постели кто-то зайцем метнулся к окну.

– Поймать! – приказал Пётр сопровождающим.

И пока те с азартом выполняли приказ повернулся к своей родственнице. Будущей теще, если Бог даст.

Та, похоже, еще не поняла, что случилось, но, сосредоточившись, нырнула под одеяло и ахнула:

– Ваше императорское величество!

– Оно самое. Решил вот заглянуть, посмотреть, как живете-можете.

– Да вот недомогаю… Сил нет с постели встать.

От тетушки шел густой винный дух в сочетании с другими ароматами перезрелой женщины. Петра аж шатнуло.

– Вот, – ваше императорское величество, – доложил ему один из адъютантов, – поймали беглеца. Чуть-чуть не успел из окна сигануть.

– Злоумышленник в опочивальне герцогини? – нахмурился Пётр. – Повесить немедленно.

Голый и не слишком молодой «злоумышленник» рухнул на колени:

– Государь, смилуйся! Не злоумышленник я! В гостях туточки…

– С каких это пор в гости к замужним дамам без порток хаживают? – осведомился Пётр. – Тётушка, что это за персона?

Со стороны кровати не доносилось ни звука.

– Князь Трубецкой я, государь. Зашел госпожу герцогиню проведать.

– Ты из меня дурака-то не делай, – нахмурился Пётр. – Мне, чай, не пять лет. Блудом сие называется. Так что приказываю: поместить под арест, ободрать кнутом на площади в назидание другим «гостям», а потом на год – на Соловки, грехи замаливать.

– Государь! – взвыл Трубецкой. – Помилуй! Богом клянусь, никогда более… Да разве я один сюда…

– Еще интереснее. Значит, на Соловках тебе не скучно будет. Пока в темницу его какую-нибудь киньте. Пусть там список гостей герцогини составит. Позже разберемся.

Рыдающего князя выволокли из опочивальни. Герцогиня Екатерина по-прежнему не издавала ни звука.

– Это как же понимать, сударыня? – осведомился Пётр. – Средь бела дня, при живом муже полюбовников принимаете?

– Бес попутал, – пискнуло из-под одеяла.

– И часто он вас так путает?

– Да в первый…

– Не лгать мне! – рявкнул Пётр. – А то тоже с кнутом спознаетесь. Отвечайте правду.

– Да не считала я их, государь…

– Ничего, я сосчитаю. Прислугу допросим, охрану… А вы, сударыня, извольте собираться. Уезжаете отсюда немедленно.

– Куда, батюшка-государь?!

– В Ивановский монастырь, там игуменья построже прочих будет. Пригляд обеспечит – чтобы ни вина, ни мужиков. Каяться будешь. А потом к мужу отправишься.

– Да уж лучше в монахини!

– Монахинь и без тебя хватает, а герцогиня Мекленбургская должна в своих владениях пребывать. Совместно с супругом.

– Так ведь скинули моего дурака с герцогства-то.

– Собирайся, – жестко повторил Пётр. – Чтобы через час готова была. А у меня тут пока другие дела есть.

Из-под ног Петра с писком разлетались какие-то старушки, девки, монашки. Деревянная лестница, на вид вот-вот готовая рухнуть, трещала и скрипела. А юный император пытался представить себе, что за дочь могла породить пьяная, толстая баба, которую он только что оставил в ее вонючих покоях.

Впрочем, невыносимо смердел весь дворец, так, что Петра даже немного замутило. Наконец его привели в боковое крыло второго этажа к посеревшим от старости и грязи двустворчатым дверях.

– Покои принцессы Елизаветы-Христины, – доложил лакей, одетый во что-то, бывшее лет десять назад ливреей.

– Она у себя?

– А где же нашей касатушке быть? У себя, вестимо, под неусыпным надзором.

«Сумасшедшая! – мелькнуло в голове у Петра. – Вот и все грандиозные замыслы о династическом браке и части территории Мекленбурга в приданное. Или обезножившая. Иначе с чего бы ее неусыпно караулить».

Двери распахнулись и Пётр оказался в полутемной комнате с наглухо зашторенными окнами. Приглядевшись, он заметил в углу кровать с балдахином, а в углу кровати – кого-то копошащегося в тряпье.