Светлана Бестужева-Лада: Подмененный император. Альтернативная история

«По указу Его Императорского величества кавалерия и шпага с меня сняты и ведено меня послать в Соловецкий монастырь от крепости прямо сегодня; того ради, Борис Иванович, можешь ко мне приехать проститься, а сын мой Иван, я чаю, от печали не может приехать, а вас обоих ведено ко мне допустить… А более писать от горести не могу. Велите кафтан овчинный и более не знаю, что надобно. Впрочем, всем моим от меня благословение».

Именным Высочайшим указом, от 2 июня 1727 года, Пётр Андреевич Толстой и сыновья его лишены чинов и графского титула. Вместе с Петром Андреевичем в соловецкую тюрьму был отправлен и его сын Иван. Но проехать успели только часть дороги: юный император, к великому изумлению Толстого, не только простил его, но и повелел вернуться в столицу и далее «служить, как деду моему служил».

Пётр рассуждал просто: если наказывать всех, кто имел отношение к смерти его отца, то добрая четверть аристократии может лишиться головы или отправиться в Сибирь. Он бы и Меньшикова простил, да тот загордился и заворовался. Вот пусть за всех теперь и отдувается.

Граф Петр Толстой с сыном Иваном ожидали государя в малой приемной. Как были с дороги – в крестьянской одежде. Хотя… откуда им было знать, для чего юный император свой же собственный указ отменил? Может быть, решил для наглядности всем дедушкиным сподвижникам головы на лобном месте оттяпать? Времена такие – чего угодно можно ждать. А император юн, да и не своим умом живет – Светлейший им крутит, как хочет.

– Добро пожаловать, князь Пётр, – с улыбкой стремительно вошел в покои Пётр. – Хорошо ли доехали?

– Довезли… – уклончиво ответил князь, все еще не понимая, как судьба повернется.

– Титул графский тебе и твоим сынам я возвращаю, а на былых обидах крест ставлю. Бог тебя простит, а я простил…

– Государь, – только и сумел вымолвить граф Толстой и повалился императору в ноги.

Следом за ним растянулся на полу и сын Иван.

– Ну, хватит. Княжич Иван, ты мне сегодня не надобен, езжай домой, порадуй родных. А с батюшкой твоим у нас разговор долгий будет. Долгий и секретный.

Иван снова отвесил земной поклон и удалился.

– А ты присаживайся, князь Петр Андреевич, – предложил Пётр. – Хватит уже коленки-то протирать.

– Не знаю, как и благодарить тебя, государь, за милость твою великую…

– Сейчас узнаешь. Годы твои, конечно, преклонные, и нелегко тебе будет исполнить мое поручение, однако, окромя тебя, никому его доверить не могу.

– Приказывай, государь.

– Как тебе ведомо, дед мой отдал свою племянницу Екатерину за герцога Мекленбургского, да что-то у них там не заладилось. Герцогиня вернулась в Москву с дочерью. А герцога родной брат с престола согнал.

– Дела семейные…

– Так-то оно так, но ежели я на принцессе Мекленбургской женюсь, то должен и о приданном подумать…

– На деньги не льстись, государь, не заплатят, хоть и посулят златые голы.

– Вот и я так думаю. Дед свою племянницу в Мекленбург отправил, чтобы Россия пристойные порты на Балтике имела. Да не довел задуманное до конца. Посему хочу я, чтобы за принцессой дали остров Рюбек – в полное владение ее и потомкам.

Граф Толстой остро глянул на императора.

– А согласятся?

– А ты как думаешь?

– Добром – нипочем, ваше императорское величество.

– Значит, силой заберем. Призовем в союзники австрияков, да пруссаков и быстренько Мекленбург на части растащим.

Некоторое время в комнате царила тишина. Император и его «порученец» думали.

– Рюген… – задумчиво начал Толстой. – Ничего интересного там нет, местные жители кое-как перебиваются с рыбы на овощи, но… Если по-умному переговоры повести…

– То есть?

– Найти брачный договор герцогини Мекленбургский с герцогом Леопольдом. Там обязательно должна быть «вдовья часть» прописана, причем не только в деньгах, но и земельных угодьях.

– Ну-ну…

– Угодья эти можно договориться поменять на остров, который нам нужен. А денежную часть объявить приданным принцессы. Немцы прижимисты, могут клюнуть. Им самим этот остров – сплошная головная боль: то и дело кто-нибудь отобрать норовит.

– А ежели и на это не согласятся?

– А армия-то у тебя на что, государь? Да и император австрийский, дядя твой по матушке твоей покойной, думаю, в помощи не откажет, если к нему за это юг Мекленбурга отойдет. А ежели твое императорское величество еще и прагматическую санкцию признает…