Станислав Мальцев - Золотой унитаз

В своей комнате Клео танцевала. Орал плеер во всю глотку, что-то пела, импровизировала – набор английских слов из разных песен. Потом приглушила музыку, скинула кофточку, махнула и громко сказала-объявила:

– Выступает народная артистка! Звезда нашей эстрады! Клео! Аплодисменты! Аплодисменты! – захлопала ладошками, закланялась, протянула руки, вроде бы получая букеты цветов. Вытерла пот со лба и добавила: – Прикольно! Полный отпад! Так и будет, добьюсь всё равно!

Включила было плеер, собралась снова петь и прыгать, но услышала стук в дверь, и выключила. Надела кофточку, рукой пригладила волосы.

– Ещё один женишок явился! Доцент! – и крикнула: – Эй, кто там, заходь, не боись! Тут не кусаются!

Дверь медленно приоткрылась и в комнату заглянула голова в круглых больших очках. Они сидели на достаточно большом носу, цеплялись за тоже немаленькие уши от которых спускались короткие, светловатые волосы, внизу сходились в тоже коротенькую и реденькую бородку. Голова внимательно глядела на Клео, а она на неё. «Если бы не очки, точно козёл!» – подумала хотела засмеяться, но сдержалась и скомандовала:

– Чё встал, как пень? Пришёл, так залазь!

Дверь открылась и обладатель больших очков, таких же носа и ушей, а также маленькой бородёнки, появился в комнате. В одной руке он держал огромный, как чемодан, портфель чёрной кожи, с блестящими медными замками, в другой – неказистый бледный букетик цветов непонятного происхождения. Это, конечно, прибыл посланный Маргошей новый жених.

По Сократов не был доцентом, а простым преподавателем, даже не старшим, в местном пединституте. 0 таком заветном звании только мечтал, ведь оно сулило ему солидную прибавку к зарплате. Однако кандидатскую диссертацию писал уже десять лет и никак не мог закончить, а без ученого звания доцентом не стать. На кафедре славился как специалист по заварке чая, но сам его не пил, предпочитал коньяк. А если того не было, то любой спиртосодержащий напиток.

Когда-то недолгое время был женат, потом развёлся, состоял даже в краткосрочной любовно-сексуальной связи с Маргошей, жил с матерью и хотел бы жениться…

– Кто такой? – хулиганисто спросила Клео, хотя с первого взгляда всё поняла про несколько неожиданного гостя. Тот смотрел на неё растеряно, не ожидал такой встречи, пожевал губами, облизнулся – язык был бледно-розовым и длинным, – не удержалась и засмеялась.

– Чё ты мне язычёк показываешь? Давай, рожай!

Человек с портфелем малость пришёл в себя и произнёс совсем тихо, под нос.

– Позвольте представиться – Сократов, доцент, меня Маргоша послала…

– Это я усекла, дальше чё?

– Роберт, в смысле-Робик… Позвольте преподнести вам цветы…

Он подал ей букетик, Клео нюхнула разок, сморщила нос.

– Керосином пахнет.., – небрежно кинула цветы на стол, – А я Клео, в смысле Клеопатра. Была такая клёвая царица, может, знаешь?

Сократов заморгал, задумался – пытался вспомнить.

– Имя знакомое вроде, но не встречал…

Громко засмеялась, да так, что слезы выступили на глазах.

– Ой, не могу! Уписаюсь сейчас! Её не встречал! Да она померла сто тысяч лет назад!

Посетитель глядел удивлённо и не нашёл ничего лучшего, как сказать:

– Цены на рынке на цветочки – с ума сойти…

Неизвестно, чем кончилась бы эта содержательная беседа, скорее всего Клео бестрепетно послала бы его по одному, всем известному, адресу, но…

Но тут раздалась негромкая печальная мелодия дудки и Сократов оживился.

– У вас музицируют! Прелестно! Что за инструмент?

Она вдруг немного пожалела этого недотёпу и решила не выгонять, пусть живёт.

– Папан на своей дудке дудит, как говорит маман – дурью мается, а мне нравится.

– Дудка! Народный инструмент! Фольклор! Очень мелодично! – уже достаточно громко произнёс гость.

Клео встала, открыла дверь.

– Папан! Гуляй сюда! Тут твою дудку хвалят!

Типкин вошел, конечно, не стал переодеваться, а был всё в той же пижаме и сказал весело:

– Спасибо! Гранд мерси! – научился от посетителей ресторана, – а вы кто? Жених, али как?

Клео продолжала веселиться.

– Он самый! Типа Роберт! В смысле – доцент! Большой учёный!

Сократов чуть нахмурился, почувствовал насмешку. Вообще-то был человеком необидчивым и на многое не обращал внимания, но сейчас…

– Прошу прошения, прелестная хозяйка этого дома, – он даже повысил голос: – Во-первых, не доцент, а доцент. И Роберт, а Роберт.