Илья Либман - Малыш 21 века

– Очень быстро. У меня ремонтеры все еще работают на кухне.

– А чего мы на кухне не видали или в комнатах? Давай здесь сядем вон на те ящики с плиткой? Тут и освещение в самый раз, чтобы мозгами не тронуться от встречи.

Райка сначала засмеялась, а потом заплакала: «Ну ты, Малыш, и дурачара. Ничего тебя не меняет в умную сторону. Десятилетия прошли, а он все громче распевает с каждою минутою…

Ей не стоило говорить этой строчки из детской песни прошлого века.

Малыша затошнило и зашатало, как от резких порывов ветра из разных направлений. Хорошо, что стена была рядом, и по ней он медленно додрейфовал до ящиков с плиткой, затих на них и сказал: «Да ну нафиг, отвык я встречаться с людьми, которых давно не видел. Я стал сентиментален и слезлив, как сериальный убийца, встретивший свою первую учительницу на инвалидном самокате.»

Райка заливалась смехом, как в старые времена, и чтобы остановить его как-то, закрыла рот Малыша своей рукой. Он осторожно поцеловал ее ладонь несколько раз, а потом взял ее указательный палец в рот и сделал звук, как пробки из бутылки шампанского.

Райка не вырывалась, никуда не звала и сама не торопилась, а уселась на соседний ящик.

Глаза Малыша привыкли к полумраку настолько, что не очень верилось – Райка почти не изменилась. Может быть она и тянула на сороковник, но и то – довольно условно. Может быть, губы стали чуть тоньше, но и это было не факт: в бытность их совместной жизни они бывали в основном опухшими от житейского.

Малыш чувствовал, что вторичная причина его приезда к Райке опять становится первичной. Хорошо все-таки, что они в полумраке и он – в очках. Может быть она не замечает, как он ее бесстыдно рассматривает. Ему стало неловко от таких дум. Еще он поймал себя на мысли, что она его не рассматривает, а просто смотрит на его лицо. И, кажется, что они уже давно молчат. Про свое молчание Малыш не думал, а вот про Райкино-догадался. Она молчит, потому что думает, что у него в семье произошло что-то значительное, возможно трагическое. В такие моменты люди вспоминают тех, кого и забыли, как звали, просто знали, что есть такой человек на свете на черный день, он не откажет. А по другим дням его не стоит беспокоить. Таким человеком видела себя Райка глазами Малыша. К тому же она проговорилась по телефону, спросив его прямо в лоб – чего он звонит? Но потом все взвесила и нашла оптимальный для нее путь, как вести разговор с Малышом. Их молчание напоминало велосипедную гонку на треке, когда в ее начале соревнующиеся велосипедисты долго балансируют на одном месте и провоцируют своих соверников первыми нажать на педали и стать ведущими гонки, чтобы позже выскочить из-за их спины свежим и вырвать победу.

Несмотря на полумрак, Райкин взгляд был довольно пронизывающим и хорошим предлогом для начала разговора. Малыш не боялся быть заткнутым за пояс в словесных состязаниях. Он сказал серьезным тоном: «У тебя в доме есть мазь Вишневского, а то у меня кожа на лице скоро запузырится.»

Райка была готова: «Мазь не понадобится, я просто пописаю, как в старину. Ну что, ты очухался? Пойдем, я тебя познакомлю».

Они встали и пошли по ковровой дорожке в сторону лестницы, которая вела в гостинную на второй этаж. Малыш не узнавал планировки дома, да и за столько лет его могли перестраивать ни один раз. Лестница была широкой и позволяла им идти рядом. На стенах по-прежнему висели черно-белые групповые фотографии похожих друг на друга военных.

Райка говорила, что переехала жить в этот дом 4 года назад, когда не стало наны Зелды. Ее дом в Калифорнии сдан в рент каким-то дальним родственникам за символическую плату. Дальше она сказала, что ее полдений муж разбился и утонул 10 лет назад и с тех пор она жила одна.

Малыш понимал, что она с ним вовсе не соренуется ни в чем сейчас, а осторожно рассказывает ему неизвестное. Так картежники с выгрышной мастью не открывают сразу весь флаш-рояль, а делают это степенно, чтобы медленно задавить противника и удлинить свои мгновения удачи.

Пока Райка рассказывала про то, как ей пришлось учить себя, чтобы управлять семейным бизнесом и не дать ему быть разворованным нанятыми управляющими. Теперь они стояли на лестничной площадке между этажами под театрального размера хрустальной люстрой перед оригинальным полотном Кандинского. Еще малыш узнал, что у Райки есть дочка со своими детьми, с которыми она почти не общается. Малыш тронул ее за плечо, чтобы показать, что он понимает ее боль в связи с этим, и она благодарно взглянула на него. Постояв пару минут они чинно зашагали дальше. Теперь Райка была на пару ступенек впереди и неназязчиво крутила своим компактным задиком перед носом Малыша.