Виктор Ааб: 1989 год. Расцвет

Крамольная мысль… Но я все больше и больше, в силу все тверже утверждающегося, и теперь уже полностью контролируемого процесса, на резко повысившей свое качественное состояние телефонной сети, вникаю в экономические дела, и все плотнее и плотнее руковожу именно экономистом и бухгалтером. И перебиваю Мурносову и перебиваю…

Но разве могу проследить и перепроверить её действия во всем? Нет, конечно. И всё равно, она чувствует, что начальник «загорелся» экономикой и уже давно – осторожничает. Хороший экономист, хотя в силу поголовного кадрового голода на руководителей среднего звена, мне не из кого выбирать и не с кем её сравнивать, – чувствую лишь, что очень уж, – она, себе на уме…

И все-таки, экономические планы, и рубежи, на начавшийся год мы утвердим и рассмотрим чуть попозже. А сейчас плотно наваливаются другие, не менее важные дела, которые, используя просветы появившегося, наконец, долгожданного свободного времени у линейно-кабельного цеха надо грамотно использовать. Времени, свободного от устранения повреждений на сети, которых сейчас просто – нет. Утренние сводки стабильно, вот уже весь зимний период отмечают их количество – одно, два…, не более десяти.

Можно, наконец, заняться кабельной шахтой на АТС-6, шахтой ведущей свое существование со времен появления в городе первой автоматической телефонной станции. Кто только не прикладывал руки за долгие годы к формированию её безобразного состояния… И всё там сделано наспех по какой-то немыслимой логике. Если очень присмотреться, то просматриваются зачатки классического стиля укладки первых кабелей на её консолях, в период начального формирования, но уже давно они буквально утонули в хаосе беспорядочной протяжки современных, более поздних. Похоже в период возникшего и все увеличивавшегося груза растущих повреждений на сети, уже никому не было реального дела за отслеживанием технологии укладки новых кабелей в шахте, в самом сердце сети. Разраставшийся хаос, на собственно сети, поглотил все профессиональные подходы, добрался до начальной точки, от которой начинается прокладка любого кабеля, свел технологии на «нет» поспешной и неподдающейся реальному осмыслению паутиной переплетений.

Однажды запущенный в работу по попустительству руководства, абы как проложенный, вопреки всем техническим правилам кабель, явился заманчивым образцом для повторения, в условиях бесконтрольности. И не сразу – за долгие годы, превратилась шахта в большой узел телефонных кабелей, теперь уже не поддающихся, просто распутыванию. Толстых кабелей и тонких. Полиэтиленовых и свинцовых. Изредка герметичных, а по большинству – обмотанных изолентой, и даже, полуодетых, просвечивающих из-под наспех насаженных муфт разноцветными пучками жил. Да к тому же, многие из них, как правило, свинцовые и самые старые, стелились на нижних консолях, а то и просто по полу. Шахта, по-прежнему, находится под постоянной угрозой затопления.

Воды в подвал проникают повсюду. И просто грунтовые – весь год, и паводковые – весной. А ещё – через, канализационные трубы, не поддающиеся полной герметизации. И, возможно – через подземные лотки проложенной через весь двор вдоль здания системы отопления, страдающей от вечных утечек, и не обязательно только на прилегающем участке.

И только автоматически включающийся насос то реже, то чаще, в зависимости от меняющейся интенсивности поступления сдерживает её количество в подвале на заданном уровне.

Последние два года – Бог миловал. Удалось удержать подвал от затопления, но гарантии что это затопление когда-нибудь да не произойдет – нет никакой. И тогда, неизбежно, кабели шахты окажутся в воде и тысячи повреждений в одночасье накроют телефонную сеть.

Но это – потенциальные повреждения. Пока линейно-кабельный цех, за пределами шахты, боролся с многочисленными, реальными, – они сдерживались системой подвальной откачки воды. И вот, наконец, появилась возможность – кабельщикам поработать с самими кабелями в шахте, хоть немного упорядочить их. А самое главное – поднять их на такой уровень, чтобы вода даже – не дай Бог – в затопленном по максимуму подвале – не смогла дотянуться до самого нижнего из них.

Макарычев, Журба, Висящев, Бугаенко и я спускаемся вниз в тускло освещенные помещения шахты. Их два, и шахты по сути – две, – на северной и на южной части здания, и разделены они, как и весь подвал, широким коридором посередине здания. Проскальзывают кабели через туго заполненную отверстую перемычку в самом низу коридора из одной шахты – в другую. И чтобы вытащить их оттуда и поднять на более высокий уровень – кабели надо резать и монтировать вновь.