Даша Ивлиева - Ноль пополудни. История одной девчонки

Далее их встречали ещё двое в серых костюмах, как у Борова. Один, испещрённый морщинами, с седыми волосами стоял словно надзиратель; другой, молодой и лысый с наколкой свастики на шее, держал биту. А на бетонном полу возле лысого, свернувшись в клубок, в пропитанной кровью рубашке с бабочкой постанывал молодой человек. Тут Дохляк ожил: вырвав у бритоголового биту, начал сражаться с вымышленной толпой. Директор посмотрел на размахивающего битой сподручного:

– Антон, Жорик, что? опять укуренный?! – обратился круглолицый к Борову.

– Не», он те’рь на коксе.

– Это даже не наркотик! – с детской радостью управлялся Жорик с битой.

Директор строго посмотрел на бритоголового – тот незамедлительно вернул орудие себе.

– Этот крупье повадился воровать фишки, – дёрнул подбородком директор в направление лежачего. – Вот что бывает с теми, кто пытается у меня красть. Не вернуть вовремя долг, – блеснул тот глазами, – то же самое, что украсть.

Вид молодого человека в луже крови заставил оглядывался по сторонам в поисках выхода.

– Садись к нему, – каменным лицом велел директор.

Прикинувшись, что не понял, Максим вопросительно взглянул в ответ:

– Послушайте, я думаю…

От грубого толчка по ногам Максим завалился на колени. К нему невозмутимо приблизился тип со свастикой и занёс биту.

– Но я ведь ни при чём‼! – вырвалось само.

– Скажи это своему братцу.

– Я всего лишь принёс деньги‼ – не спуская с биты глаз, уговаривал главаря Максим с возникшей дрожью. – Войдите в моё положение‼

– Положение твоё – что ни на есть дрянное!

Максим набрался храбрости:

– Так не пойдёт! – попытался он подняться, но испытал стальной холод приставленного к лицу пистолета.

– Не дёргайся, малыш, – на расстоянии вытянутой руки смотрел на него лысый.

По плечу Максима уже ёрзала бита, которую вновь захватил тип с бородкой.

– Можно разок приложусь? – вожделенно просил разрешения Жорик-Дохляк.

Хоть Максима и сковал паралич, он решил держаться достойно, проговаривая отрывисто по словам:

– Я готов выслушать ваши требования.

Круглолицый озарился пренебрежительной личиной:

– Ты, похоже, не понял, что переговоры я не веду. Звони брату, пусть привозит деньги или забирает труп.

Максим судорожно вытянул из штанов телефон. Пальцы путались с кнопками. На другом конце провода тянулись одни гудки.

– Череп, набери ты, – предложил лысому директор. – Сдаётся мне, тебя он удостоит ответа.

Когда Максиму передали трубку, он узнал голос брата:

– Шурик, объясни им, что здесь какая-то ошибка, – трепетал Максим чужим голосом. – Они требуют каких-то остальных денег.

Директор выхватил телефон:

– Где то, что принадлежит мне?..

Всё бы стало на свои места, отмотай Максим час назад. Глядя в пол, он отказывался верить в происходящее.

– …Ты знаешь, что мне нужно!.. Меньше всего на свете я умею ждать! Твой брат наполовину покойник‼

Затряслись руки. Звенело в ушах. В самый раз бежать, да путались мысли.

– …Это твой последний срок! – рявкнул в трубку директор. – Я даю тебе неделю!.. Заткнись и слушай! Не вернёшь `моё – верну тело брата `я. Всё это время он будет моим залогом. Это всё, – прервал разговор круглолицый, чтоб предстать чёрствыми морщинами: – Обыскать и забрать лишнее!

Лиза изготовила третье оригами журавля и пристроила к остальным. Так им должно стать веселей. В голове вертелась мешанина слов: «тупая стриженая овца!» – одноклассников, «не надо впрягать меня в свои проблемы!» – мамы, «таких как ты всегда будут обижать», – Жени. Белые журавли плавали по изрисованной глади школьной парты и ничего не требовали, и не обижали. Кроме неё и журавликов, в аудитории за учительским столом сидела классный руководитель, а за партой напротив – отчим. Лиза слышала то наставления классной, то кокетливые шуточки отчима, то воображаемый шум прибоя.

– Надеюсь, вы поняли, что вашей дочери необходимо взяться за учёбу всерьёз, иначе проблем не избежать, – начальственно подытожила учительница. – С гуманитарными предметами у неё ещё ничего, а вот с точными, совсем беда.

Отчим обратился к Лизе с нотками ухмылки:

– Лизун, теперь мы с тобой будем заниматься уроками каждый вечер. – И вернулся, очевидно, к учителю: – Может, и сам чему выучусь!

Лиза, не глядя в их сторону, будто головой, покивала кистью руки. Ей было не до учёбы – она занималась бумажными птицами.