Владимир Лиштванов: Одиссея одинокого волка

Утром народ пришёл к избе, где жил немецкий капитан и его рота, и стали ждать указаний на работу. Но никто не вышел. Немного подождав, народ послал старосту выяснить, в чём дело.

Староста вошёл в дом и обнаружил, что вся рота перерезана, а обмундирование с оружием похищены.

Тогда немцы никаких репрессий не делали, так как не нашли, кто это сделал.

В первую мировую войну немцы были другие. Не было Гитлера, не было «СС», было другое воспитание и другие взгляды.

Тогда немцы решили, что партизаны, или отряд какой проходящий это сделал. Никто не мог подумать, что это банда деревенская могла такое совершить.

Когда красные пришли в гражданскую войну, то мужики дали указание бабам. Те красноармейцев напоили, накормили и когда те уснули, раздели их и забрали всё оружие.

Потом все они были под Г. И. Шаховым, в его банде.

После гражданской войны, крестьяне принялись обрабатывать полученную землю.

Кто мог обрабатывать, а кто и нет. Не все знали, что выращивать, не чем было сеять, не знали что и как. Работать в основном все хотели, но не могли.

Почему и кулаки появились. Семья – пять человек, а подчас и больше.

Бывало, что из работников – отец, мать и семеро сыновей, а в другой семье – отец, мать и семь дочерей.

Естественно, в первой семье будет больше достатка и лучше выполнена работа на земле.

Как сейчас. Кто-то собрался на рынок, провернулся, киоск купил. А второй не может идти продавать, он может только работать. Так и тогда. Кто-то не может обрабатывать.

Отдаёт свою землю другому. А сам идёт к нему в работники. Когда землю раздали, то началось расслоение на кулаков и бедняков, пошло деление на бедных и богатых.

Это не устраивало новую власть. Дед Прокоп вспоминал, как раскулачивали.

Собиралась голытьба, комбед. Вот там называют таких-то.

Вся семья работала, земля у них была, дом приличный построили, жатки у них были, лошади, паровая молотилка.

Решили раскулачить их. Послали в волость гонца с письмом, что это кулаки, кровососы.

Приезжают милиционеры, указанную семью сажают на подводу, забирать с собой ничего нельзя, и повезли куда-то.

Что остаётся, комбедовцы пропивают, свиней режут, яйца жарят, кур и другую живность режут.

Самогон пьют, тогда у всех был самогон. Всё попили, пожрали.

Комбед этот, человек пятнадцать, каждый вечер собирались. Сами работать не хотят, а собирались решать, что делать дальше.

Накурят, наплюют и думают весь вечер и всю ночь.

Раскулачат одного, потом следующего. Комбед в основном занимался вот таким раскулачиванием, а больше проку от него не было.

Когда ж началась коллективизация, то в колхоз тащили всё.

У него последняя коровёнка, и ту надо было отдать в колхоз. Землю всю забрали, хозяйство полностью забрали.

Вплоть до того, что кур забирали. Нет, чтоб у него две коровы: одну ему, а другую в колхоз, или брать тёлок, а брали всю живность. Семьи оставляли на вымирание.

В начале ХХ века в полутора километрах от деревни деда Прокопа был хутор, который потом назвали «Десятый октябрь». Хутор стоял на обрыве, вдоль речки.

Между деревней и хутором была болотина, заросшая вербой, ракитой и другими растениями. Было полностью всё заросшее.

В период коллективизации всё там вырубили и вырезали на дрова, топить хаты.

До этого пахали, сеяли, соломой топили, заготавливали дрова в лесу, торф резали, а тут такое создалось, что вынуждены были всё вырезать.

Потом там осталось чистое поле.

Дорога из деревни деда Прокопа вела через глубокий овраг. Когда мужики собирались ехать на базар, то брали с собой всякие оглобли, брёвна.

При подъезде к этому оврагу, всё это вставлялось в колеса, и так тормозили. Чтоб при спуске, телега не убила лошадь. На дне оврага они вынимали оглобли и брёвна.

Другой склон был пологим. Когда ж возвращались назад, то на дне оврага слезали с телеги и помогали лошади подняться на крутой склон оврага.

Неподалёку от деревни был заказной лес, то есть государственный, под охраной. Дубы росли вековые.

Его периодически чистили, хворост можно было собирать только под присмотром лесника. Дубы пилить нельзя было.

При И. В. Сталине если кто пойдёт, то расстреляют за рубку леса.

Этот лес был с качественной древесиной, хозяйский. Где росла лоза, хворост, то это считалось сорным.

Выпиливание там даже приветствовалось, чтоб меньше зарастало земли. Ночами вырезали и вывозили, а утром все делали вид, что ничего не произошло.

В колхозе тоже топили, кто, чем мог.