Евгений Костюков - Тихий омут. Не все то золото, что блестит

– Некогда мне мама чаи распивать, да рассиживаться! Меня ждёт новая жизнь. Я тебе позвоню потом. – Кира сухо ответила и выбежала за порог, даже не попрощавшись толком с мамой.

Мария заторопилась к окошку, и лишь успела помахать вслед уезжающему автомобилю.

– Будь осторожна, моя родная! – как только такси скрылось за поворотом, Мария осознала, что осталась совсем одна. Она медленно поставила тарелку с нетронутой выпечкой на стол, и тяжело опустилась на стул. По её щекам пробежали две тонкие струйки одиночества. Муж должен был вернуться из очередной командировки не меньше чем через два месяца. Да и не хотела она его видеть. Он разлюбил её уже давно, и у него была новая семья, о которой он прямо рассказал Марие, и поставил перед выбором – либо они смиряется, либо он уходит навсегда. Она, хоть с большим трудом, но всё же смирилась, и приняла роль «одной из». Марие было нелегко, но она сохранила всё втайне от дочери, чтобы лишний раз её не отвлекать переживаниями от учёбы, и чтобы Кира окончательно не возненавидела своего отца.

– Нет уж, без моего напутствия ты не улетишь! – Мария взяла себя в руки, и набрала номер телефона дочери.

– Ты издеваешься? Я даже улететь ещё не успела, а ты уже не выдержала? – в динамике раздался возмущённый голос Киры.

– Доченька, не сердись. Я лишь хотела пожелать хорошего пути, и попросить тебя быть очень осторожной!

– Это всё?

– И всё-таки зря ты не взяла булочки, они получились очень….

– Мне некогда! Пока. – Мария услышала в динамике короткие гудки, которые были для неё хуже скрежета металла по стеклу.

– Опять мама? Да ты, как я погляжу, маменькина дочка! – с издёвкой прокомментировала спутница Киры.

– Луиза, только не начинай. Ты же знаешь, какие бывают родители.

– Ладно, не обижайся. Я пошутила. Мне этого не понять. К счастью, мои родители очень рано меня отпустили на свободу, и мне не приходилось краснеть из-за них в приличном обществе. Я с ранних лет сама решаю, как мне жить, и что делать!

– Повезло же тебе, Луиза. А я всё никак отделаться не могу от утомляющей опеки, и щенячьих ласк. – С завистью проговорила Кира, и полезла в сумку за паспортом и билетом на самолёт.

– Не расстраивайся. Ты уже, можно сказать, свободна! Сейчас сядем в самолёт, и через несколько часов ты будешь так далеко от всего, что тебя гнетёт, что даже не вспомнишь, откуда ты.

Подруги прошли паспортный контроль, и в скором времени наслаждались холодными алкогольными напитками в салоне гигантского авиалайнера.

Спутница Киры, как и большинство пассажиров, достаточно усиленно налегала на бесплатный бар, и погрузилась в глубокий сон уже на половине пути, оставив свою подругу в тихом одиночестве. Свет в салоне был приглушён, и только на другом конце лайнера раздавался детский плач. Кира, для которой этот полёт был всего вторым в жизни, после детской поездки с мамой в санаторий, немного боялась, и не могла последовать примеру своей подруги. Она сидела без движения, и старалась смотреть в сторону, не позволяя взгляду направиться в чёрную бездну. Но жгучий интерес, всё же взял верх, и глаза Киры впились в иллюминатор.

– Ах! – только и смогла произнести девушка.

Не просто темнота, а нечто большее предстало взору Киры. Не было видно ни единого проблеска света, только пустота, в которую словно стремительно мчался огромный лайнер. Дрожь пробрала Киру, и по всему телу зашевелились волоски. В голове начали крутиться мысли о том, насколько велик её шанс, выжить, если полёт внезапно прервётся.

Неизвестно, сколько бы ещё времени Кира смотрела в пугающую пустоту, как вдруг, её взгляд сфокусировался на собственном отражении. Ужас от увиденного во много раз был страшнее крушения. На стекле иллюминатора, красовалось отражение лица Киры, но она не узнала сама себя – чрезмерно худое, костлявое лицо, бледное и безжизненное. Однако, страшнее всего были глаза, точнее то, что было на их месте – пустота. Словно тьма проникла сквозь фюзеляж, и поглотив «зеркала души» превратила их в холодные, и пугающие пропасти.

Секунды хватило Кире, чтобы вдоволь насладиться увиденным отражением, и она в страхе отпрянула, откинувшись на спинку кресла.

– Это было очень странно! – скорбно пробурчала Кира, осознавшая, что теперь ей точно не удастся скоротать время полёта во сне.

– Ты что-то сказала, дорогуша? – сквозь сон пробормотала Луиза.

– Нет, не обращай внимания, спи, Луиза. – Засмущалась своего испуга Кира.