. в прошлом, помнится, было четыре… Еле отмуч… прошли – протянули – проползли их, – вольно расхаживая по аудитории, начинал преподаватель вводную лекцию с любимыми студентами: с богатым разнообразием довольных выражений на лице, с текучей плавностью речи, с парящим настроением духа, с поэтическим вдохновением…, но тут на глаза попался этот почти лысый студент с дивана: в миг настроение упало – лицо исказилось, взгляд нахмурился, речь ускорилась, и голос стал громче и даже где-то жёстче: – Да, мне очень нравится с вами и вам…, знаю!.. – тоже нравится…, знаю!.. – что ещё не устали, всё ходите на мои пары, не пропускаете. Так держать! Не сдавайтесь!.. И я тоже попробую, не обещ…, не отступлю. Ну что?.. поехали, значит!.. Журналистское мастерство… Во-первых, надо сказать…
И началась лекция…
Лекции свои Грецкий вёл «в своём стиле». Стиль был очень смешанный: прежде всего, что-то в нём было от «поэта-бунтаря» – «странствующего романтика», который, прекрасно сочетался с осторожной степенностью «философа-мыслителя», а дополнял экстравагантный образ педагога – «танцор цыганской венгерки». Все эти характерные черты периодически менялись местами, в разных комбинациях и пропорциях смешивались, и создавали неповторимую композицию «педагогической картины» – Грецкого.
Расхаживая вокруг трибуны и временами подсматривая в свою рабочую тетрадь, виртуоз педагогических наук, то, скрестив руки на груди, что-то вспоминал и думал, то, жестикулируя, о чём-то увлечённо рассказывал. Часто он смотрел в потолок, и – вероятно, видя там свет – вдохновлялся ещё больше, погружался в тему лекции ещё глубже, что-то в этих глубинах вдруг находил – может быть, сознание его озарялось, и в миг открывались новые знания – после чего с находкой выныривал на поверхность, прерывал речь и, замерев посреди аудитории, поочерёдно, с ужасом смотрел на студентов с видом: «Вы кто такие?! Что я здесь делаю?!», но тут же приходил в себя, вспоминал о своей нелёгкой преподавательской деятельности, успокаивался и, сознательно уснащивая речь оговорками, продолжал дальше преломлять физический свет ламп в плоскость метафизических абстракций.
Столь ценного для педагога отражения «света знаний» Грецкий, прежде всего, искал в глазах студентов – самой любимой, самой драгоценной, самой «захоленой» и самой «залелеенной» – первой парты. За «культовой и легендарной» преподавательского мира сидел в этой группе лишь один студент, вернее студентка: стройнейшая светлая блондинка с большими синими глазами – Изольда была идеальным образцом: и глаза её, и лицо, и всё на ней целиком – блестяще отражали «свет» преподавательского труда. Грецкий всё ходил из стороны в сторону и поглядывал на первую парту. Внимательные глаза за первой партой не моргали, они были заняты – непрерывно и совершенно неподвижно – глаза отражали. Грецкий уходил в сторону – а глаза не двигались. Грецкий снова проходил мимо – глаза сохраняли покой. Неподвижные, большие синие глаза всё смотрели – глаза отражали «свет знаний».
За «светом знаний» Изольда прилетела из далёкого сказочного севера – из-за полярного круга. Прилетела она на большом самолёте, до которого пришлось лететь пять часов на маленьком, а до него ещё два часа добиралась на оленях. Попрощавшись с белоснежным простором родной земли, «синеглазая частичка севера» оказалась в большом тёплом городе, с горячечно-быстрым ритмом жизни, однако, несмотря на смену климата, что-то «ледяное» в ней по-прежнему сохранилось.
– Да! – Первоклассный студент!.. Как всегда неподражаема! Вот так Изольда!.. Действительно изо льда!.. Сколько смирения пред педагогом! Сколько усердного внимания!.. – Ну, прямо вся изо льда!.. – мысленно восхищался Грецкий.
Заручившись надёжной поддержкой со стороны первой парты, Грецкий уверенно продолжал лекцию. Скудный свет люминесцентных ламп больше не удовлетворял его – преподаватель подошёл к окну и смотрел на небо: яркий солнечный свет бурно заливал аудиторию громогласными речами – «светом знания».
Тем временем – пока педагог синтезировал физику в метафизику – Изольда, быстро и ловко, стала что-то записывать, но не в лекционную тетрадь, а в какой-то вдруг появившийся листок. Написав записку и с хитрой улыбочкой, опасливо поглядывая на преподавателя, Изольда в миг избавилась от бумажки, передав её на заднюю парту.
Грецкий, краем глаза заметив за своей спиной движение, не прерывая лекции и довольствуясь светом ламп, вернулся к трибуне. Студенческая «атмосфера» по-прежнему была сосредоточена, умственно напряжена и сохраняла внимательность. Недоверчивое выражение на лице студентки, сидящей сразу за Изольдой, как и прежде, передавало обескураживающее преподавателя, убийственную мысль: «Врёшь!».
Читать дальше