Наталия Амбри - Тайны замка Киткан. Серия «Колумбиада»

– Ты меня расстроила. Если я утону, это будет на твоей совести, – бросил мне в лицо Богдан.

Услышав такие слова, я, конечно, сразу же согласилась. На берегу не было ни души. По радиоприемнику передали штормовое предупреждение. Шторм – четыре балла, а Богдан собрался купаться! Я занервничала. Ведь случись что, я вряд ли смогу помочь. Плавать я умею, но дальше буйков никогда не заплывала, тем более в штормовом море. И зачем я согласилась?! Пока я корила себя за малодушие, Богдан упорно пытался войти в море. Волны, одна сильнее другой, отбрасывали его, будто предупреждали об опасности. У меня затеплился огонек надежды, что мой друг бросит эту затею и вернется на берег, но этого не произошло. Преодолев ожесточенное сопротивление волн возле берега, Богдан поплыл дальше. А я с горем пополам снимала на видеокамеру его борьбу со стихией.

Я всматривалась в бушующее море, стараясь не упускать из виду своего друга. Какое-то время мне это удавалось, но потом я все-таки его потеряла. У меня похолодела спина, я не знала, что делать, кого звать на помощь. Я схватила телефон, чтобы позвонить друзьям, но на экране высветилось «нет сети». Я запаниковала и спустилась к воде. Я бегала по берегу и звала Богдана, совсем забыв о видеосъемке. Сколько времени я так металась, не знаю, но, когда почувствовала, что совершенно обессилела, села на камень и заплакала.

– Ты чего? – вдруг услышала я голос Богдана совсем рядом. – Почему ты не снимаешь мое победоносное возвращение на сушу?

От неожиданности я замерла. Конечно, как я могла услышать его шаги, ведь стоит ужасный грохот волн, обрушивающихся на берег всей своей массой. Выйдя из оцепенения, я набросилась с кулаками на Богдана. Я называла его самыми отвратительными словами, имеющимися в моем лексиконе.

После того, как я успокоилась, Богдан объяснил мне, что в бушующем море он специально вызвал в себе страх, а затем преодолел его. Это наилучший способ испытать себя. Это еще что! Вот его прадеду во время Великой Отечественной войны пришлось выбираться из-под завала в подземелье. Если бы не его мужество, сила духа и терпение, он был бы заживо погребен, как два других бойца.

* * *

Июнь пролетел быстро. Я с удовлетворением покидала свою классную комнату, пахнущую краской и лаком. Кабинет был готов к приему учеников, которые, надо сказать, вместе со мной приложили к созданию этой красоты немало усилий. И, конечно же, не обошлось без помощи родителей.

Как и обещал Алексей Павлович Иволгин, моя мама после реабилитационного центра долечивалась в санатории «Березка» за городом. Однажды, посетив ее в одно из воскресений, я сообщила о своей поездке в Озеряшкино. Это известие почему-то ее огорчило. Она собралась было категорически запретить мне туда ехать, но вдруг, как будто поперхнулась и грубоватым голосом заговорила почему-то о погоде.

«Опять Наташа постаралась, – подумала я о своей прабабушке, которая, нередко вмешиваясь таким образом, не давала своей внучке, моей маме, совершать ошибки. – Стало быть, я правильно делаю, отправляясь в Озеряшкино».

Благословленная своей прабабкой, я подхватила новехонький голубой чемодан на колесиках и выпорхнула из квартиры. Внизу меня ждал огромный джип Иволгина, в котором уже сидели мои подруги. Вита и Жанна встретили меня радостными возгласами. Водитель, как пушинку, подхватил мой чемодан и, открыв багажник, поставил его рядом с собратьями, желтым и красным чемоданами моих подруг.

«Да, с такой кладью нам бы податься не в село Озеряшкино, а на Мальдивы, – подумала я. – Ничего! – успокоила я себя, – у нас еще все впереди».

В машине я села рядом с водителем. Открыв окно, я достала белую шелковую косынку с рисунком огромного серебристого жука-скарабея и накинула на голову.

«Прощай пыльный город, да здравствует свежесть сел и поселков!»

Наша дружная компания высадилась на автобусной остановке «Озеряшкино». Там нас встретила Дарья Артемовна Колосова, та самая пенсионерка, предложившая мне поработать в семейном архиве. Честно говоря, увидев ее в это утро, я удивилась: передо мной стояла женщина отнюдь не пенсионного возраста и очень даже симпатичная. Ее большие светло-голубые глаза под красивым изломом черных бровей смотрели приветливо. Их голубизну подчеркивал легкий светло-голубой шарф, накинутый на голову. Немного великоватый нос, закругленный на конце, придавал лицу добродушное выражение, несмотря на плотно сжатые губы, слегка тронутые розовой помадой. Одета Дарья Артемовна была в легкое ситцевое платье бежевого цвета в мелкий голубой цветочек да еще в серую довольно длинную вязаную жилетку с большими карманами, которые оттягивали, вероятно, связки ключей, позвякивающие при малейшем движении женщины. Скорей всего, жилетка служила своеобразной ключницей.