Андрей Верин - Реципиент. Роман-головоломка

Под знаком «прочие опасности» мы повернули, и дорога, где водителей подстерегали самые разнообразные несчастья, приняла автомобиль в свои объятия, распростертые до горизонта. Я провалился в сон. Когда же вновь открыл глаза, вокруг высился лес. Здесь уже не было ни знаков, ни машин, помимо нашей. Когда бы не дорога, пусть ухабистая и теснимая деревьями, я бы решил, что в этих краях не ступала еще нога человека. Дальний свет фар упирался в темноту сырой беззвездной ночи, будто в стену. Свет в конце тоннеля, подумал я и снова задремал.

Когда мне предложили выгодную работу на строящемся горнолыжном курорте, я согласился не раздумывая, так как на прежнем месте сутками просиживал за монитором, весь в платах и проводах, как реаниматорный пациент, чью жизнь поддерживают аппараты.

В город за мной прислали машину. Ехали ночью – сначала по федеральной трассе, потом по проселочной грунтовке. В пути я спал, но даже когда просыпался, видел все вокруг, как в мутном нездоровом сне. На выбоинах трясло немилосердно, и к концу пути я чувствовал себя вконец разбитым. Как только оказался в спальне гостевого дома, отведенной мне хозяином курорта, не раздеваясь рухнул на кровать и замертво уснул. Спал тяжело: дрожь колотила – то от жара, то от холода, и ломота терзала, словно накануне меня долго избивали.

Когда на следующее утро вышел на крыльцо, я едва не ослеп от белого искрящегося снега. На лапах елей, на карнизах крыш, на земле и в небе – тот был всюду. Как из реальности в фантазию, попал я в зиму из начала лета. Слышал, конечно, что на горнолыжных склонах применяют холодильные установки, создающие снежный покров даже при положительной температуре, но не думал, что у них хватает мощности засыпать целый лес в придачу.

Оделся потеплее и пошел осматривать курорт, искать администрацию. С десяток коттеджных домиков, подсобные помещения, три горнолыжных склона – будто стоянка первобытного человека в глубине культурного слоя курорт предстал передо мной островком цивилизации в глухих лесах. И скоро я перезнакомился со всеми его обитателями.

Их оказалось семеро: охранник Волгин, компьютерщик по кличке Физик, врач – в прошлом сотрудник ожоговой больницы (здесь ему едва ли предстояло вновь столкнуться с ожогами, разве что с обжигающим холодом), еще один парень по прозвищу Лунный Трактор – водитель ратрака 1 1 Ратрак – бульдозер для утрамбовки снега. ( Здесь и далее: примеч. авт. ) и по совместительству спасатель, старичок Султан – повар-татарин, которого владелец курорта привез с собой с юга, молодая женщина – прежде психолог, а ныне горничная и девушка Анна. Недоставало лишь хозяина. Его ожидали завтра.

Выяснилось, что каждый вновь прибывший по драконовым законам курорта должен был подвергнуться обряду посвящения. Как моряку, пересекающему в первый раз экватор, мне предстояло испытание – похуже «Праздника Нептуна». Я упирался и протестовал, однако шумная компания лавиной поволокла меня к склону, а там столкнула в яму, завалив по шею снегом и заставив выкарабкиваться. Хотя снег и подтаял изрядно, задача оказалась непосильной. Кончилось тем, что меня тянули из сугроба за руки всем миром. Когда же вытащили, я представлял собой жалкое зрелище: снег набился в уши, в волосы, за шиворот, в ботинки, я промок до нитки, отплевывался, прыгал, силясь отряхнуться, и стучал зубами.

Волгин похлопал меня по плечу, выбивая снежную пыль и брызги, сказал смеясь: «Поздравляю, парень! Считай, ты умер и родился заново. Еще повезло: раньше все новички проходили боевое крещение в проруби».

Стоя перед зеркалом в спальне, куда заскочил переодеться, я пришел к выводу, что не только не умер, но даже, напротив, за последние месяцы поправился. Пообещал себе заняться спортом, раз уж судьба забросила меня в спортивный комплекс. Потом зашел в кафе, где старожилы накормили меня и напоили кофе с коньяком. Наперебой расспрашивали о городских новостях и, всякий раз не дослушав, пересказывали здешние байки. Что говорить, обряд инициации принес плоды: я уже чувствовал себя в кругу близких друзей. Гадал: не оказался ли в раю, пусть белом не от ангельского пуха, но от снега?

Анечка позвала меня пройтись, мы обошли все корпуса, многие из которых еще стояли необжитые, и побрели по лесной аллее. Зима на глазах превращалась в весну, а весна – в лето. Деревья за спиной стояли белые от инея, а впереди – упившиеся талым снегом. В лесу царила неземная тишина: ни звука, кроме наших голосов, пока мы говорили, и шагов – пока шли молча. Анна казалась мне совсем еще ребенком: на ходу поглаживала стволы елей, запускала пальцы в колючую хвою, привечала их: «Здравствуйте, братцы!», некоторых обнимала, прижимаясь щекой к шершавой коре. Я наблюдал за ней украдкой: и сама, как тонкое деревце, изящная, гибкая, она улыбалась так, что снег вокруг таял быстрее. И вовсе не от холодного воздуха у меня перехватывало дыхание.