Борис Акунин - Счастливая Россия (адаптирована под iPad)

Но сейчас Шванц улыбку убрал, лысый лоб собрал участливыми морщинами.

– Ну что он?

– Плохой…

Закручинился:

– Эх-эх, шочувштвую.

Шепелявил капитан не всю жизнь, а только последние три месяца – сам говорил. Мост ему неудачно поставили. Шванц про это смешно рассказывал: «Я потом дантисту тоже зубную операцию сделал. Вредитель он оказался. Теперь сидит на нарах, корочку в воду макает, деснами перетирает». У него выходило «дантишту жубную операцию шделал».

Потом-то Филипп привык, даже перестал эту шепелявость замечать, а сначала сильно напрягался. Например, когда знакомились. «Я, – сказал новый начальник, – вообще-то по метрике не Шоломон Акимович, а Шломо Акивович. Фамилия моя по-немецки ожначает „хвошт“, чем шобака вертит, но шлово это ишпользуется похабниками для обожначения мужского инштрумента. А пошкольку фигурой я похож; на небольшого шлона, то Шломо Шванц – это Шлоновый Хер. Хорошее имя, товарищ Бляхин. И, шкажу тебе по шекрету, вполне шоответштвует моей анатомии».

«Шочувствую» – а по сошуру видно, что ничего он не сочувствует, и Бляхин, исправляя свою оплошность, прибавил:

– Профессор говорит: ничего, сдюжит. Выздоровеет. Нескоро только…

– Само собой. Большевистская порода крепкая, – кивнул начальник и сразу, будто с облегчением, перестал морщить лоб, заулыбался. Так ему было привычнее. – Ладно. Я тебя позвал не только про здоровье товарища завотделом ЦК спросить. Хочу поручить тебе, Бляхин, большое дело.

Шванц всех сотрудников называл на «ты», а они его по-разному. На «ты» – только зам, помощники и старшие оперуполномоченные, из простых оперов один Бляхин. Капитан на первой беседе сам предложил: давай, говорит, по-свойски – сегодня я у тебя начальник, завтра, глядишь, ты у меня. Вроде приветливо сказал, как товарищ товарищу, а в то же время с намеком: мол, знаю, неспроста тебя ко мне приставили.

До сих пор начальник держался с Бляхиным, считай, на равных. Даже в столовую несколько раз вместе ходили. Но с сегодняшнего дня так больше не будет. Это Филипп сразу скумекал – по слову «поручить». Раньше ему, назначенцу из ЦК, капитан не стал бы ничего «поручать». Максимум – попросил бы. Правда, однако, и то, что ни к каким большим делам Бляхина пока что не подключали – только бумажки сортировать да отчеты переписывать.

– Дело это я веду лично. Оно особой важности. Организация «Счастливая Россия». Слыхал?

У Шванца выговорилось «шящливая», Филипп даже переспросил: какая Россия?

– Щящливая, – повторил капитан с усмешкой.

Про ПКРО (подпольную контрреволюционную организацию) «Счастливая Россия» Бляхин знал только, что есть такое производство, сильно засекреченное, у наркома на особом контроле. Прежде Филиппа к «крупнякам» не подпускали. То, что теперь подпускают, – плохой признак или хороший? Нет уж, от Шванца ничего хорошего не жди.

Ответил осторожно:

– Слыхал кое-что, краем уха. Террористическая антисоветская организация, связанная с иностранными разведками и ставившая целью своей преступной деятельности свержение советской власти.

– Они у нас все такие. – Шванц весело оскалился. – Даже если две бабки у парадной языком болтали, спицами вязали. Побывают в нашей «Кафельной» – сразу признаются, что этими спицами собирались учинить теракт против товарищей Сталина и Ворошилова. Нет, товарищ Бляхин. «Счастливороссы» не террористы и никого свергать не собирались, у них на такое свергалка не выросла. Однако есть причина, по которой я разрабатываю это дело сам, а нарком его лично курирует. И знаешь, в чем эта причина?

Филипп помотал головой. Очень ему всё это не нравилось.

– «Счастливая Россия» – не «лепнина» и тем более не «липняк». Ты у нас тут уже полтора месяца и, конечно, скумекал, что дела у нас бывают двух категорий: или лепим что-нибудь из мелочевки, или вообще гоним чистую липу. Настоящих внутренних врагов мы давно перевели, но партия велит держать население вот так. – Он сжал пухлый кулак. – Чтоб не разболтались, не завиляли. Чтоб дисциплина была. Народ у нас сам знаешь какой. Не напугаешь – не повезет. А нашему СССР надо далеко ехать. И быстро. Быстрей, чем едут наши враги в панской Польше, в самурайской Японии и в фашистской Германии. А они лихо гонят, особенно фрицы с ихним Гитлером. Вот и работаем овчарками, рвем овец клыками за мягкие жопы. Чтобы стадо шло, куда скажет партия и товарищ Сталин. Это ясно?

Попахивает разговорчик-то, подумал Филипп. Провоцирует, сволочь?