Ольга Погодина-Кузмина - Сухобезводное

Если ты помнишь, когда ты приезжала, ко мне заходил Денис (высокий такой). Так вот, он в шахте стал инвалидом, теперь на коляске ездит, бедолага. Я об этом когда узнал от матери, так мне 2 дня дурно было.

Теперь два слова о себе. Сидеть мне осталось год и девять месяцев. Здесь в тюрьме еще месяц-два, а потом этапом в зону, куда – не известно. Скорее бы туда доехать, там легче, хотя и здесь неплохо. Кормят хорошо, голодными не ходим. Единственная проблема – на 20 нар 50 человек, по 2 смены ютимся, в камере тесно. А так ничего, выживаем. Бывает и хуже.

Поначалу, после суда, неделю как в тумане ходил. Все не мог поверить. Когда судья сказал «два года с отбыванием в ИТК», я не поверил своим ушам. Но теперь смирился и духом не падаю. Правда, не хватает поддержки посторонней, каковую надеюсь увидеть в твоих глазах. С нетерпением жду письма с фотографией (разрешают 3 штуки) и теплыми словами. Люблю, целую, крепко обнимаю, твой негодный брат Коля.

Дорогой брат Коля!

Твое письмо потрясло меня и очень расстроило. Ведь ты был совсем мальчик, не заслуживший такого испытания и не готовый к нему.

Ты родился в семьдесят восьмом, когда мне было 8 лет. Мы с папой подошли к зданию роддома, и твоя мама, тетя Люда, просто Люда, как я ее потом называла, показала твою противную сморщенную мордашку. Ты орал и судорожно перебирал тонкими красными конечностями; но уже через год я увидела тебя круглощеким веселым карапузом. Я помню, как ты начал говорить, как быстро вытянулся и начал ходить в детский сад, а потом в школу, где тебе понадобились очки.

На детских черно-белых фотографиях мы с тобой похожи, как близняшки. Даже бабушка и дед не могли различить. Это Оля или Коля? На цветных разница есть. Ты – рыжий, медный, огненный. Потом посветлел и выцвел.

Твоя мама, Люда, быстро переняла певучий украинский говор, но наш с тобой папа всегда говорил чисто и правильно. Вы жили в маленьком шахтерском городке куда сытнее и богаче, чем мы в Ленинграде. Абрикосы и розы, хорошее снабжение, новый красивый дворец культуры, вечный огонь, у которого фотографировались молодожены. Сегодня все это обратилось в пыль, на которой моя память выводит ностальгические узоры.

Еще я помню молитву, которую неотвязно бубнил мужской голос по радио: Пономаренко, Долгих, Харитонов, Пельше, Соломенцев, Зайков и другие сопровождающие лица…

Зачем я храню в памяти этих чужих мертвецов? Ведь теперь у меня достаточно своих.

Любовь? Наверное, нам не обойтись без этого слова. Чувство потери заставляет меня воскрешать образы прошлого. Лица и голоса мужчин, которых я любила одинаково горячо: деда, отца, брата. Близких, которых больше нет со мной.

Твое письмо, Коля, потрясло меня и очень расстроило, а любовь заставила быть деятельной. Я сразу поехала в тюрьму. из Петербурга в Москву, в Новопеределкино, к знакомым, которые приютили меня (пользуясь случаем, хочу поблагодарить вас, Галя и Андрей). А потом в шесть утра через весь город, из Новопеределкино на станцию 1905 год. Или Беговая. Оттуда на автобусе. Вечером обратно. Грязное помещение, два окошка и очередь, в которой мы стояли почти весь день. Три дня подряд. Мы – это пожилые женщины (матери) и молодые (жены, сестры). Мужчин совсем мало, процентов десять. Чтобы отдать передачу и получить разрешение на свидание. Хорошо, что я не сменила фамилию, меня бы не пустили. Только близких родственников.

Привет, сестренка! Пишу тебе из зоны, которая находится, как здесь говорят, на краю географии. Занесла судьба-злодейка в Нижегородскую область, в глушь, в глубину российскую. Кругом леса и болота, до ближайшей цивилизации 30 верст.

После нашего свидания через 3 дня меня увезли в Нижний, и там мы были до 3 апреля в тюрьме. Эти три недели как полгода тянулись, но вот я здесь, пока еще в карантине, но завтра поднимусь в отряд. Тут пока еще зима, снег, холод, но зато свежий воздух, от которого я за 5 месяцев поотвык. Правда, с едой тут проблема, только об этом и думаешь. Да еще и загнил тут, фурункулы по всему телу. Но это нестрашно, прорвемся. Письма твои и материны не получил, они должны за мной сюда прийти, но что-то нет пока. Матери письмо отправил, но все второпях, не думаючи. Тебе попытаюсь написать все подробно как тут и что почем. Свидание: разрешены длительные до 3-х дней, 1 раз в 3 месяца. Короткие 2-х часовые каждый месяц. Передачи со свидания не ограничены по объему. Передача: в месяц положено 20 килограмм, ограничений (как в тюрьме, только 0.5 кг чаю) нет. Можно бандероль до двух кг 1 раз в квартал. Говорят, на почте не принимают с таким весом, так что можно две посылки по 8 кг. И одну 4. Как я уже писал, со свидания можно сколько угодно пронести. Ехать сюда – до Нижнего, оттуда на электричке с центрального вокзала до станции Сухобезводное, оттуда на автобусе прямо к зоне, но автобус ходит только 2 раза – в восемь утра и в шесть вечера. Свидания (длительные) платные, около 50-ти рублей за сутки с человека.