Константин Крюгер - Жизнь как фотоплёнка. Рассказки

Бывшая одноклассница Мишки «Нильсона», а тогда студентка Второго Меда, относив неделю «итальянские» джинсы моего производства, слёзно упросила меня дать ей пару уроков «кройки и шитья». «Фирменное» изделие произвело настолько неописуемое впечатление в её «элитной» учебной группе, что она, немного подшивая сама, решила резко повысить класс путём консультаций у «знатного» специалиста. Обучение решили проводить днём у меня в пустующей квартире, чтобы ничто не отвлекало. На первый же урок Людмила принесла в качестве гонорара никогда не виданную мной бутылку голландской фирмы «Bols» с питьевым спиртом. Нет ничего удивительного, что, когда днём абсолютно неожиданно с работы объявилась мама, она застала педагога с ученицей в «чём мать родила» на полу на расстеленной выкройке в самой нескромной позе и сильно нетрезвыми. «Занятия» пришлось прервать и перенести на другой день.

Молодая мама-одиночка ещё во время примерки попросила меня привезти готовое изделие к ней домой, потому что ей не с кем оставить ребёнка. Приехав на «край географии» в Тёплый Стан и с трудом найдя нужную новостройку, ребёнка я в квартире не обнаружил, зато застал хозяйку уже в неглиже, пригласившую меня к богато накрытому столу. В застольной беседе выяснилось, что дама собирается замуж за выездного внешторговца, и обновкой она желает сразить друзей будущего супруга на завтрашней вечеринке. Я ей очень напомнил её первую несчастную любовь, и пока она ещё не вступила в законные отношения – имеет право себя побаловать. Оторопев от такой откровенности, я в смущении выпил лишнего и утратил чувство времени. Поэтому, когда в дверь позвонил потенциальный супруг, мы ещё валялись в постели. Как честный благородный человек и джентльмен, я, не желая подставить барышню, мигом оделся и десантировался из окна. Мнение, что Б-г благоволит к нетрезвым, полностью соответствует истине. Вертикально войдя «солдатиком» в глубокий сугроб из виса на карнизе четвертого этажа, я только слегка ушиб пятки, которые ныли ещё месяца два. До сих пор, попадая в район Тёплого Стана, я ищу взглядом тот дом, в котором так «удачно» погостевал.

Востребованность «джинсов» росла, а с ней и круг интересных и перспективных знакомств. К перспективным я относил всех персонажей, имеющих хоть какое-то отношение к «джинсовой» теме: тканям, аксессуарам, фурнитуре и оборудованию.

На меня вышла целая команда замечательных клиентов, научных сотрудников из НИИ ХБ, которые, во-первых, рассчитывались отрезами настоящей импортной джинсовой ткани, привозимой им для исследования, а во-вторых, поведали много интересного из своей области. От них я узнал, что советская наука никак не может добиться необходимой плотности переплетения нитей, поэтому наша «джинсуха» такая вялая и «не стоит», как заграничная. А секрет набивки импортной ткани Советскому Союзу категорически не продают ввиду эмбарго на технологии двойного назначения. Специалисты, наконец, разъяснили загадочную надпись на бумажных этикетках «Denim 11 ¾ oz.», долгое время ставившую нас в тупик: цифры как раз и определяли плотность ткани в унциях, а «денимом» оказалась «грубая, жесткая, плотная ткань саржевого переплетения, у которого в индиго окрашена только нить основы, но не уто́к». То, что мы называли «джинсуха» в рубчик, как у «Levi’s» и «Lee», оказалось саржевым переплетением.

Самой же красивой и потому дефицитной являлась ткань в ёлочку, из которой шился «Wrangler» и его брат-близнец «Maverick». Выяснилось, что «деним» может быть не только хлопковым. Позже свояк отдал мне на выкройку привезённые им из Вьетнама неубиваемые джинсы, сшитые из джутовой ткани, которые он относил свыше десяти лет, а они только слегка потеряли цвет.

Представители «рабочей аристократии» с расположенного по соседству оборонного ящика оказались самыми что ни на есть перспективными знакомцами. Они самостоятельно наладили изготовление кожаных тиснёных лейблов любого рисунка и типоразмера из подручных материалов и активно осуществляли «бартер» на спиртные напитки. Причём цена кожаной этикетки внутри охраняемой территории в разы отличалась от стоимости за заводской проходной.

Между моим домом и заколюченной поверху капитальной оградой предприятия находилась разросшаяся рощица яблони – китайки, много лет назад высаженная нашей дворовой активисткой-пенсионеркой. В старших классах школы мы уже вовсю уединялись там с девочками для романтических бесед и первых робких объятий и поцелуев. И естественно, я прекрасно знал о неприметном лазе в заборе, через который работяги с особо засекреченного производства шастали за водкой. Поэтому нам с «Малышом» большой «родной» кожаный лейбл «Levi’s» с двумя лошадьми, разрывающими джинсы, доставался почти даром.