Дюк Митягов - Просим позор! И другая маленькая проза

Митя небрежно бросил конверт с гонораром на компьютерный стол, достал с полки книжку. Другую, не «Прагу», потолще.

– Так ты не только путеводители читаешь? – подколола его Ляля.

Фотограф показал обложку.

– Густав Майринк, «Ангел западного окна». Так красиво Прагу ещё никто не описывал.

– Ещё Кафка, кажется, про Прагу писал… – блеснула эрудицией Ляля.

– Франц Кафка там жил, а писал он совсем о другом, – улыбнулся Митя, убирая книгу в сумку. – Ну, что, идём?

Она подумала, что тоже могла бы прогуляться по городу.

– А ты куда ходишь гулять?

– Пешком до Яузского бульвара, а там видно будет.

– Меня возьмёшь с собой?

– Придётся модельными ножками топать по мостовой. Выдержишь?

– Да пошёл ты! – рассмеялась Ляля.

Через пару недель она встретила его на выставке в Центральном доме художника. Ира, с которой они обычно ходили на подобные мероприятия, не смогла в этот раз составить компанию, и Ляле пришлось отправиться вкушать прекрасное в одиночку. В одном из залов наткнулась на Митю в окружении длинноногих девушек и брутальных парней в кожаных куртках. Все громко смеялись, пили шампанское из пластиковых стаканчиков. Ляля хотела незаметно проскользнуть мимо, но Митя её узнал, окликнул.

– Это мои фотки, – гордо кивнул он на стену с несколькими чёрно-белыми фотографиями. – Хочешь шампанского?

Она вежливо отказалась, подошла к экспозиции. Красиво.

– Москва без москвичей. Таким я вижу мой город. У тебя какие планы? – неожиданно спросил Митя.

Ляля неуверенно пожала плечами.

– Мне здесь уже надоело, – тихо сказал он. – Хочу свалить от них. Пойдём на Крымский мост?

Никто в компании, кажется, не заметил, как они исчезли. Как будто им всё равно, с кем тусоваться, думала Ляля, она-то шла рядом с автором тех красивых фотографий.

Когда они подошли к лестнице старого моста, Митя легко взбежал по ступеням вверх, быстро достал камеру, несколько раз щёлкнул затвором.

– Почему ты меня фотографируешь? – поднявшись, спросила она. – Я же не модель.

– Задело? – рассмеялся Митя. – Радуйся! Фотомодели – бездушные манекены с силиконовыми сиськами и калькулятором вместо мозга. Внутри них бесконечная пустота.

– А я? – хорошо, что он не знает о том, что у неё были кое-какие планы на пластику.

– Ты другая. От тебя свет исходит. Мне нравится тебя фотографировать.

– А мне нравится с тобой гулять. – тихо призналась Ляля. Подошла к парапету, посмотрела вниз. – Как ты думаешь, если отсюда прыгнуть, убьёшься?

– Не знаю, не пробовал.

Под мостом проплывал речной трамвайчик. На его палубе под громкую музыку весело танцевали пьяные беззаботные люди.

– В Праге есть Карлов мост со скульптурами святых, – Митя сел на любимого конька. – Их называют «Чешское небо». Один из них, мой самый любимый – Ян Непомуцкий, со звёздочками на нимбе. Его долго пытали, а потом сбросили с моста в реку.

– За что?

– Тёмная история, как, впрочем, всё Средневековье. По одной из версий, будучи священником, он отказался докладывать королю то, что ему рассказала королева на исповеди. Так вот. На Карловом мосту под его статуей – бронзовая табличка. Говорят, дотронешься до неё – будет тебе счастье.

– Поехали в Прагу? – предложила Ляля и сама испугалась своего внезапного порыва.

Мите, кажется, тоже стало немного не по себе.

– Давай лучше так. Есть на Пречистенке одно классное место, я хотел бы там тебя пофоткать. Согласишься ещё разок поработать? Не для твоего Валентиновича, а для меня. Есть одна задумка…

– Надеюсь не ню.

– Боже упаси.

Посадка была мягкой. Ляля всю дорогу читала «Ангела западного окна», а толстяк спал, сладко похрапывая. Проснулся только, когда самолёт остановился и защёлкали замки ремней безопасности. Улыбнулся чему-то своему, стал суетливо собираться. Предложил Ляле достать её сумку, но она отказалась от помощи. Наверно, это прозвучало немного грубо, потому что мужчина внимательно на неё посмотрел.

– Вы такая… колючая, – не удержался он. – Ведёте себя так, как будто у вас кто-то умер. Расслабьтесь, вы же попали в сказку! Ладно, не буду больше беспокоить. Добро пожаловать в Прагу!

Он взял свой портфель и пошёл к выходу. Ляля подумала, что толстяк прав. Постаралась улыбнуться ему вслед. Но сама сразу же поняла, что улыбка получилась не очень.

Они долго взбирались по страшной лестнице чёрного хода высоченного заброшенного дома. В какой-то момент Ляля даже начала волноваться и ругать себя за доверчивость. Этого фотографа она знает без году неделя, и уже готова лезть с ним в какую-то задницу. А вдруг он маньяк? Ни Андрей Валентинович, ни Костя не в курсе, куда она отправилась.