Елена Алексеева: Кот и Мартышка

Я его стесняюсь, как и всех. Не сильнее. Поэтому очень хочется, чтобы он меня сейчас не заметил. Но как я упоминала, стеллажи впритык, завалены товарами. Обратно идти совсем уж глупо. И я наклоняюсь, делая вид, что изучаю тетради внизу и не вижу его. Ага, в двух шагах-то. Он чуть-чуть поворачивает голову в мою сторону.

Ну, теперь надо сказать это слово. «Привет». Два слога, шесть букв. Кажется, просто. Я поднимаю на него глаза и немного хрипло произношу:

– Привет, – и отвожу глаза.

– Привет, – чуть-чуть удивляется он.

Это правда, он не ожидал. Обычно я не здороваюсь первая. Делаю вид, что не вижу. А иногда, и правда не вижу. Вообще-то я близорукая немножко, а очки не ношу. Вот идет вдалеке человек, щурюсь я и гадаю, знакомый ли? А когда тот подходит, и я его узнаю, знакомый на меня уже не смотрит, считая, что я его проигнорировала.

А чертовски трудно здороваться с человеком, когда он на тебя не смотрит. Не замечали? Вот так и создалась моя репутация гордячки…

Да, мои одноклассники считают, что я гордая, поэтому не здороваюсь. А я… ну вы поняли – застенчивая и близорукая. Вот и Костя, видно, так думает, поэтому сейчас так удивленно ответил и также отвел глаза.

Он тоже не самый раскованный парень на свете. Я знаю…

Я вообще хорошо его знаю. Или знала. Трудно не знать кого-то, кто живет напротив вот уже 16 лет. Особенно, если ваши мамы – подруги, и постоянно вам друг о друге болтают. Итак, я знаю, что Костя ездил в Артек вожатым, что его там очень хвалили, что он там выступал с песнями под гитару на каком-то конкурсе и занял первое место. Еще бы. Красавчик-баритон. И знаю, что его мама спит и видит, как в один прекрасный день мы, наконец, разглядим что-то друг в друге, поженимся и нарожаем им внуков. Да-да. Все так серьезно. Потому что тете Лизе я нравлюсь.

Я отличница, скромница, беспроблемный ребенок и дочь ее подруги. Все, идеальная пара. Вот только мы с Костей говорим друг другу исключительно это самое слово – «привет» и ничего больше, уже довольно давно. Трудно пожениться при таком раскладе, не правда ли?

Тем временем Костя выбрал себе тетрадь. Она черная с синей БМВ на обложке. Ясно… Мечты-мечты. Я смотрю на эту тетрадь, и он ее сворачивает в трубочку зачем-то.

Потом, видимо, собирается пройти по узкому проходу к кассе. Делает шаг в мою сторону. Потом мы движемся одновременно и загораживаем путь друг другу. Затем, конечно, одновременно перемещаемся – та же ерунда. В конце концов, я прижимаюсь к стенду спиной, и он проходит. Такая вот неловкость. Я смотрю ему вслед. Его джинсы немного коротковаты. Это забавно, и я улыбаюсь.

И он в этот момент оборачивается. Зачем-то. Мы встречаемся взглядами, и Костя тоже немного улыбается. Глупый. Твои короткие штанишки меня насмешили. Хорошо, что он об этом не знает, а то не улыбался бы так мило, наверное.

Я перевожу взгляд на ряды тетрадей и выбираю три штуки с забавными надписями. Насте должны понравиться, но это как-то несолидно. Я выбираю ей альбом с репродукциями импрессионистов. Она мнит себя художницей.

Вот теперь, пожалуй, подарок готов. Открытку я не беру, напишу ей что-нибудь в одной из тетрадей. Она любит мои дурацкие поздравления. Хранит их даже, кажется.

Я иду на кассу к маме.

– Мам, это я в подарок Насте, – говорю я, раскладывая перед ней будущие покупки.

Мама оценивает и изрекает:

– Не дороговато ли?

Вообще, да. Альбом с репродукциями довольно дорогой, потому что выполнен на качественной глянцевой бумаге. Но у меня хватит на него сбережений, поэтому я пожимаю плечами.

– А она тебе в том году что подарила? Кажется, стеклянную бабочку? – Голос мамы немножко ехиден.

Обожаю эту ее черту – склонность к сравнению несравнимого. На самом деле, я собираю бабочек. А Настя эту бабочку разрисовала сама, имитируя парусника Маака. Она нереально красивая и полнейший эксклюзив. Я ее посадила на ветку дерева, которое Настя мне нарисовала на одной из стен комнаты около 2 лет назад, когда моя коллекция достигла двадцати штук.

Теперь все эти весьма разнообразные бабочки сидели на его ветвях. Но маме не понять. Она не любит хэнд мэйд во всех его проявлениях. Зато она любит меня. И это прекрасно. Бывает ведь и наоборот.

Я вытаскиваю свой кошелек из джинсов. Мама меня останавливает.

– Ладно уж, сама заплачу. – такая она у меня, противоречивая

.-Ты себе не хочешь что-нибудь к школе взять? – Спрашивает она.

– Да рано еще, – отмахиваюсь я.

– Костя здесь был, видела? – мама говорит между делом, она на нашем будущем слиянии не зациклена, но считает меня дикаркой, постыдно избегающей общения.