Алик Гасанов: Как по-русски «кирдык»? Сборник рассказов № 4

…Обо мне поползли слухи.

Небесный уже не скрывал своего раздражения, и отводил глаза, хмурясь:

– Ты это… Слышь!.. Алик!.. Завязывай, давай!.. Хорошая она баба… Женщина. Тебе на дембель скоро. Не лезь к ней!..

И очень внимательно смотрит мне в глаза, проверяет, вру я или нет.

– Василич!.. Нету там ничего!.. Чё я, дурак что ли?.. Я её в два раза моложе!..

А Небесный всё равно хмурится:

– Я тебя предупредил. У неё отец знаешь кто? Смотри – башку оторвёт нам обоим. Ты понял?

– Понял.

– После семи сегодня она ждёт. Чё-то там с форточкой… На кухне…

И опять глаза в сторону.

И вот я хожу к Оле ежедневно. И Небесный уже не объясняет мне «зачем», а просто мрачно кивает, когда я из строя бросаю только ему понятный вопросительный взгляд.

Сразу же оговорюсь – с Олей я не спал. Мне было 19 лет, и я в этом возрасте был олух застенчивый. А с Олей мы просто не могли наговориться. Такую родственную душу я, пожалуй, не встречал потом больше уже никогда. Мы часами обсуждали Булгакова. Потом спорили чуть ни до драки о Чехове и Ницше. Потом она благоговейно включала что-нибудь из Пинк-Флойда, и мы молча наслаждались музыкой. Или просто ржали, просматривая телевизор, сидя плечо к плечу на маленьком диванчике.

И вот дошло до самой интимной части моих похождений.

Как-то я в шутку предложил:

– Потанцуем?

– Давай, – просто и не задумываясь ответила Оля, и мы изо всех сил «не смущаясь», всю кассету танцевали медленный танец в полтретьего ночи, тихо смеясь над собой, двумя придурками…

…А слухи уже делают своё дело. Где-то в курилке видимо произошёл групповой разговор. Потому что в одночасье большая часть офицеров вдруг шарахнулась от меня в сторону, как от прокажённого, а другая часть стала откровенно хихикать при встрече со мною, и я делал вид, что ни фига не понимаю. Но были и такие, чьи лица при встрече со мной омрачались злостью, и я понимал, что «доиграюсь» в конце концов. И доигрался.

…Был у нас прапорщик Ларичев, с чьей-то подачи называемый всеми «Ларсоном». Он где-то торчал на вещевых складах. Появлялся в казармах и у нас в цеху он редко, а если и появлялся, то было видно, что Ларсона недолюбливают. Туповатый и странный кекус. Сослуживцы зло посмеивались над ним, не стесняясь в выражениях, даже при нас-солдатах называя его «тормозом». Так вот этот Ларсон в один прекрасный момент был назначен сопровождать нас, нескольких солдат, на какие-то работы. И надо же такому случиться, что мы посреди белого дня случайно встречаем Олю, и она бросает мне незаметную улыбку из далека. И мы проходим спокойно строем, а когда отходим подальше, Ларсон хлопает меня по плечу, и говорит специально «для всех»:

– Чё? Как у неё? Нормально нырнул в пилотку?

Оглядев строй и не дождавшись смеха, Ларсон один смеётся, а потом зло поджимает губы.

Я иду молча, а он не унимается:

– Чё молчишь? Все знают уже…

И опять ржёт.

Я поворачиваюсь, и между нами происходит двухминутная беседа, которую я начинаю:

– Вы о чём, тащ-прапорщик?..

…и заканчиваю уже на повышенных тонах:

– … это ты сам сейчас у меня «договоришься», мудак!..

И Ларсон тащит меня в ШИЗО, и я получаю десять суток ареста, «потому что угрожал», и Небесный вытаскивает меня только через двое суток, и, нервно захлопнув за мной дверь в своём кабинете, зло кричит мне:

… – Задолбал ты меня со своей Олей, Гасанов! Понимаешь? За-дол-бал!.. Тебе чего, неприятности нужны что ли?!..

И я мямлю чего-то в своё оправдание, а капитан хлопает ладонью по столу:

– Ты чего, не можешь спокойно до дембеля дожить? А?..

– Могу.

– А какого хрена ты к ней прицепился?!.. А?.. Какого хрена – именно к ней?!!.. Больше баб нету, что ли?!!

И я тоже взрываюсь и задираю брови:

– Хренасе!.. Тащ-капитан!.. Вот вы даёте!?.. Я – прицепился к ней?.. Я – что ли к ней себя посылал?.. Ни фига себе вы!..

И Небесный вздыхает мрачно, и я вместе с ним:

– Когда у тебя дембель-то?

– В мае был…

И он смотрит на меня, стараясь злиться, и так всё зная и понимая за все мои грехи:

– И чего ты не ушёл в мае?.. Уже три месяца переслужил!.. Чё вот делать с тобой теперь?..

– Арестов много…

И мы пятнадцать минут молчим, хмуро думая об одном и том же, пока он не глянет на наручные часы:

– Иди уже… Звонила в обед… Чё-то там у неё… Опять…

И я не знаю куда деваться от его глаз, а он у порога меня окликивает, жестом приказывая прикрыть дверь, и спрашивает в упор:

– Точно у вас там?… Ничего?

…Слухи неминуемо дошли до штаба части. И я с неприязнью уже отмечал, что некоторые офицеры с огромными звёздами на погонах ведут себя, как пацаны, шепчась у меня за спиной при встрече: