Андрей Днепровский-Безбашенный (A. DNEPR) - Игра сознания. Новеллы

– Что с тобой, милая, что с тобой, дорогая..? – стал трясти за плечи Лену Татул.

– Ты, когда на меня навалился, у меня в груди что-то треснуло и хрустнуло, ты, наверное, меня так придавил, что во мне что-то сломал, ведь под нами песок, а не диван, песок-то не прогибается… Мне очень больно дышать, так больно, что я наверное, скоро умру… Это наверное, любовная травма… Татульчик, мой миленький, ты веришь, я так хочу жить… и просто дышать, вольно, легко и свободно, как и до этого…

Дальше Лена просто закрыла глаза.

Пока яхта на полной скорости шла до ближнего берега, Татул делал Леночке искусственное дыхание, потом была скорая и амбуланс.

Когда Лену грузили в скорую помощь, она на минуту открыла глаза и сказала: – Татул, я так хочу, чтобы мы были вместе…

– Милая, мы обязательно будем вместе… – на ухо прошептал ей Татул, печальным взглядом провожая скорую помощь с подругой за поворот.

А вечером к Татулу подошел гид, и печальным голосом произнёс: – Дорогой мой Татул, я искренне сожалею, что всё именно так получилось, прошу вас взять себя в руки и выслушать самое страшное! Дело в том, что вы пили алкогольный коктейль, в крови вашей невесты врачи обнаружили алкоголь, поэтому медицинская страховка у вас не работает, так что всё лечение будет за ваш счёт, а оно в нашей стране дорогое, так что, примите мои соболезнования в трёхкратном размере, от чего Татул поник ещё больше.

– А Лена-то как, как она себя чувствует? – душою рванулся Татул.

– Лежит на аппарате искусственного дыхания, а это, такие страшные деньги – схватился гид руками за голову.

После всех этих слов, Татул только и делал, что под пальмой сидел одиноко на пляже и смотрел в одну точку, размышляя о жизни и том самом времени, когда хотел заплести вечность в волосы Леночки, по ночам разглаживая морщины вчерашнего дня.

А ветер, бродяга, сказочный ветер, уже нёс свои воздушные массы с Тихого океана, с одной единственной целью, расшевелить черные волосы на голове рыдающего Татула, над тем самым местом, где зарождаются мысли, те самые мысли, что дают дело действиям, ибо мысли без действия, в душе так бездейственными и останутся…

Но ветер расшевелил не только мысли Татула, он своим ласковым дуновением расшевелил ещё пальму, под которой сидел в кручине Татул… и покачнул тот кокос, который давно уже вызрел, и этого, лёгкого такого покачивания, кокосу давно уже не хватало, чтобы с пальмы сорваться, и…

Хороший кокос ударил Татула не прямо по темени, а пришелся скользящим ударом, видать, ветром кокос при падении немножечко сдуло…, иначе бы, в аэропорту Мария Ивановна встречала одну только Леночку, совсем без Татула.

Была скорая помощь, и амбуланс. Увы, страховка снова не действовала, так как Татул снимал свою грусть крепким виски, которого в этот раз печальный налил себе на два пальца выше обычного.

Вот так, страховка – имеет значение!

+ + +

Они и сейчас, над дальней страной парят огромные альбатросы, так же, как и сейчас в Московской квартире висит над диваном портрет, где двое влюблённые нежно целуются в волнах прибоя далёкой страны…

А собственно, что такое, фотопортрет? Хороший фотопортрет, это – прежде всего достижение фотографии! Он до сих пор молодым радует душу, на котором они здоровые, счастливые и безмятежные, вместе так и остались..!

Живите сейчас, настоящее – стоит того!

Семён Игнатьевич был немолод уже, нет, не юный он был, лет намного тянул, но таковым себя не считал, он был в том возрасте, когда только начинают мечтать и вступать в возраст зрелости. Жизнь его так скроила, что и не перешить, он жил не ради, а для… Правда, Семён Игнатьевич всегда был всем недоволен, то корову сосед не там привязал, то утки не там и не так пасутся, сколько им не говори окаянным, то люди живут неправильно, то дождь пошел вдруг не вовремя, то солнце рано взошло, то племянник с утробной душой, что-нибудь неправильно сделал. Да мало ли может быть причин у человека для недовольства. Вот так и жил ветхозаветный Семён Игнатьевич с черным сердцем и заскорузлой душой, разменяв аж седьмой десяток, что согласитесь, дано далеко не каждому. Крепкий он был мужик, иногда плакал от смеха, а иногда смеялся сквозь слёзы, как и все грешные. От других людей он отличался тем, что в его чистую голову всё время лезли грязные мысли, чем он выделялся так сильно, что даже устал от этого выделения, что согласитесь, тоже не просто.