Наталья Куприянова - Толерантность без границ

– Алло.

– …Привет… – было сказано после паузы.

– Здравствуй.

И опять пауза. Наверное, из-за холода в голосе – не сдержалась, но корить себя Мира не собиралась, как и что-то ещё добавлять.

– …Ты спала?

– Нет.

– А Вероника как?

– Спит.

– А вообще… как?

– Улучшений нет.

– …Ясно.

Раздражённость прошла, а в место неё нахлынуло безразличие. Мира уже смирилась с позицией своего мужа и отца Вероники. Из-за вечной занятости на работе, чувствительности, от которой глава семейства постоянно сокращал число визитов и ещё от чего-то, во что вникать уже и не хотелось, но что заставило по-иному взглянуть на привычный мир, они стали реже друг друга видеть, разговаривать, выслушивать сумбурные мысли, не перебивая. Да и вообще они отдалились друг от друга… или это воображение подводит, или не было никогда этой пресловутой близости? В любом случае после всего, что случилось, стало понятно (впрочем, понятно было всегда), что статус замужней женщины не избавляет от одиночества, а душевными переживаниями делиться не с кем.

– Витя, ты что-то хотел, или просто так звонишь?

– Вообще-то, я внизу… Хотел тебя увидеть…

– Ладно, я спущусь, – подумав, ответила Мира, и закончила разговор.

В этот момент из дальней палаты тихо вышла Ольга Николаевна. Поникшая, она смотрела в сторону, ни на чём не задерживая взгляд. «Прячет слёзы» – подумала Мира, и поняла, по какому поводу эти слёзы. Догадаться было несложно. Потому что именно здесь, то, о чём не думаешь, не размышляешь, и даже не планируешь уделять этим мыслям ни секунды своего времени, становится таким пронзительно очевидным и понятным, что и не нужно выстраивать слова в длинные предложения. Не нужно ничего объяснять, доказывать… Только что врач с внушительным стажем работы в больнице для онко-больных детей закрыла глаза девятилетнему Андрею, проиграв битву за жизнь. Для неё это не впервые… Да и пора бы уяснить неписаное правило: нельзя пускать пациентов в своё сердце. Вот-вот… Именно так и надо. Подумаешь! Не стало одного из миллиардов, только и всего… Но потеря для некоторых невосполнимая…

Ольга Николаевна прошла мимо, едва качнув головой, а вслед за ней тишина – особенная, в которой медленно тонешь, словно так и должно быть.

– Нет, всё-таки нужно убедить мужа увести Женечку.

От голоса Альбины Мира вздрогнула. Она не слышала шагов за спиной, и тем более не ожидала, что в такой момент будет сказана именно эта фраза, совершенно неуместная. Но Альбина не смотрела на Миру, поэтому не прочла в её глазах возмущение.

– А говорят, лучшая больница в стране. Пока я здесь, это уже вторая смерть. Я всё больше переживаю за сына…

– …Не всех можно вылечить… Ведь всё зависит от…

– Разве этот мальчик…

– Андрей.

– …болел чем-то особенным? Лейкемия, как и у всех.

Мира не хотела вдаваться в подробности, но промолчать сложнее:

– У него был миелобластный лейкоз, а он плохо поддается лечению. Даже мощнейшая химиотерапия не всегда может помочь.

– Я не знаю, чем этот диагноз отличается от диагноза моего сына.

Мира задержала дыхание, сосчитала до пяти и выдохнула:

– …И не надо…

– Ой, Мира, что ты так расстроилась? Что сердце надрывать по каждому поводу?

Мира ничего не ответила – стоит ли возмущаться по каждому поводу ?

– Этот мальчик… Андрей – да? Он ведь почти год здесь лежал…

– Да. И этот год был для него мучительным…

– Нужно ли было продлевать ему страдания? Всё равно не помогли…

– Ты когда-нибудь смотрела ему в глаза?

– Кому? – недоумённо спросила Альбина?

– Андрею.

– …Нет.

– Жаль. Тогда бы ты увидела, как он хотел жить. А ещё в его глазах было много тоски. Но она появилась со временем… Ведь он не сразу понял, что продолжения не будет…

Мира умолкла, неуверенная в необходимости говорить дальше. Повернув голову, она поняла, что сомневалась не напрасно. Альбина по-прежнему думала о своём.

– Как же мне повлиять на Петю? Он такой упрямый… Слушает только своих советников…

– Извини, мне нужно идти…

И Мира пошла по коридору, который, почему-то не заканчивался. И всё-таки она дошла до поворота, спустилась по лестнице, остановилась у окна… Уставилась в пустоту, словно хотела найти в ней доказательства, что не бывает ничего лишнего… Но и тут мешали границы света от фонарного столба. Шаг в сторону, и она оказывалась во мраке… Ночь за стеклом смотрела со всех сторон, проникая в душу осенним холодом. Не спасали даже каменные стены… Ничто не спасало.