Алекс Суханов - Рассказы эмигранта. Сидней-2015

Затем мы, образно говоря, зажжём факел вашей новой И-жизни и, убедившись, что всё – ОК, извлечём душу из старого тела, законсервируем и отправим в архив компании (на всякий случай), а тело утилизуем как по контракту.

С этого момента реинкарнация завершится, и вы очнётесь в новом И-теле, новым Аватаром.

Повторяю, ничего не бойтесь – весь процесс вы не почувствуйте так, как будете спать. По окончанию вас разбудят.

Желаю вам счастливого бессмертия!

***

Вдруг я проснулся от прикосновения и сразу обеими руками схватился за голову – шлема на ней не было. Ощупал свою грудь – рельефных мышц – тоже нет. Неужели обманули?

Включил ночник и осмотрелся. Лежу на своей старой кровати в небольшой комнате. Рядом сидит мой пёс Тоша толкает меня лапкой: просится гулять.

ОК, пошли. Взглянул на календарь – март 2011 года.

До реинкарнации и бессмертия осталось 33 года.

***

(Мемуары)

В сентябре 2008 г начался всемирный финансово-экономический кризис, спровоцированный в США её жадными менеджерами, в основном, принадлежащим к сионистской касте банкиров и промышленников.

Капитализм начал умирать. Его не спасли ни демократия, ни свободный рынок и предпринимательство, ни глобализация, ни другие атрибуты системы, недавно победившей социализм в СССР.

Почти 17 лет (с декабря 1991 г.) капитализм и его бастион – США находились в состоянии эйфории и безнаказанности, развалив СССР и Югославию, развязав войны в Ираке, Афганистане и увязнув там надолго.

И вот пришла расплата – рецессия, переросшая в мировой кризис, конца которого пока не видно…

Некоторые люди стали задавать себе вопросы:

Что будет дальше после капитализма?

Какая формация и какой строй спасут человечество от истребления?

Что делать с алчными менeджерами, которых в России называют также «менагерами»?

***

За свою деловую жизнь я работал со многими менeджерами (больше – с плохими, меньше – с хорошими), но один из них мне запомнился больше всех.

Это было ещё в СССР.

В 1974 г. я поступил по блату в ВО «Автоэкспорт» – монопольный экспортёр советских автомобилей за рубеж.

В отделе кадров (ОК) мне сказали, что я буду заниматься вопросами строительства и напрямую работать с председателем Объединения В. М. Петровым – жёстким и требовательным руководителем, который не любят, когда с ним спорят.

На следующий день Петров пригласил меня на беседу. В небольшой приёмной сидела красивая секретарша, а на дверях в его кабинет был небольшой светофор и горел красный свет.

– Подождите пожайлуста. Владимир Михайлович занят, – сказала она и указала на красный свет светофора, который я впервые видел на дверях у советского начальника.

Через некоторое время загорелся зелёный свет – Идите.

Я вошёл в просторный кабинет, отделанный деревянными панелями, и с большим столом слева. Прямо напротив за другим столом сидел усатый толстяк и что-то писал. Он взглянул на меня суровым взглядом и сказал густым басом:

– Проходите и садитесь, – указывая на стул перед его столом. Некоторое время он молча смотрел на меня из под густых бровей, а я успел заметить за его спиной деревянную табличку с надписью – «Думай!».

«О чём думать-то?» – подумал я, стараясь снять напряжение, но снова раздался бас:

– Вам рассказали, чем вы будете у нас заниматься? Мы строим базу отдыха на Волге под Калининым и демонстрационный зал в Москве. Держите меня в курсе дел и докладывайте раз в неделю. По всем вопросам используйте моего зама Орлова и отдел рекламы. Вопросы ко мне есть? Если нет то приступайте.

Я вышел под впечатлением не от усатого толстяка, а от его таблички «Думай!», которой он передавал молчаливое указание своим подчинённым и приводил некоторых в трепет так, как они начинали лихорадочно думать и мало говорить от страха попасть впросак. У меня же она отбила желание задать вопросы.

Так я стал заниматься строительством и Петров требовал еженедельных докладов. Он любил, когда его подчинённые приходили к нему с предложениями, он их рассматривали, если находил их дельными, то принимал срочные меры. У него была редкая в то время жажда решать любые, самые трудные проблемы и вопросы, а не уходить от них или перекидывать на других.

За глаза его называли «танком или тараном» и гордились им как руководителем, болеющим за свой коллектив.