Cтефан Завьялов - Радость жизни с каждым вдохом. От рождения до совершеннолетия

Отца я не помню. Была у нас комната светлая с окнами на север и восток. Я припоминаю, однажды, лежу я годовалый в кроватке, комната вся солнечным светом залита. Уютно, тепло, а у окна стоят мама с папой в обнимку и смотрят в окно, и от них исходит нежность и грусть.

Отец, придя из армии, привез мне диковинную игрушку паровоз с вагончиками в сцепке, который нужно было тянуть за веревочку, а в трубе, из которой в настоящем паровозе валит дым, прыгали цветные стеклянные шарики. Папа также привез для меня большую мягкую игрушку. Паровозик я вспоминаю отрывками, а вот насчет игрушки не уверен, но дома у нас была большая коричневая собака. Она много лет лежала у нас на диване. Я любил с ней играть. Выкинули ее только тогда, когда она совсем изорвалась. Возможно, именно ее отец и вез мне в подарок, через весь Советский Союз, уже сам практически мертвый, но желающий, напоследок, повидать родных и порадовать своего годовалого сына, которого практически и не видел.

Прошло месяца четыре, и папы не стало. Зимой он шел по улице и просто упал. Прохожие думали, что он пьяный и стали тереть ему лицо снегом, чтобы в чувство привести. Так и хоронили отца, словно избитого, с потертостями на лице.

На похоронах папы было много народу. Осталось много фотографий с похорон. Гроб везли от дома папы на кладбище как раз мимо дома маминых родителей, где тогда был я. Когда похоронная процессия проходила возле дома, мой дед поднес меня и поднял на руках к гробу отца, чтобы я в последний раз посмотрел на него и простился. Мне тогда было полтора годика. Есть фотография, как дедушка держит меня на руках, я замотан поверх пальто в серый шерстяной платок и смотрю с недоумением и грустью на отца, лежащего в гробу. Эту фотографию я не видел много лет, но она у меня словно стоит перед глазами. Отца похоронили возле его отца в одной оградке.

Врачи сказали маме, что у отца были осложнения на фоне ОРЗ. Мама к врачу пошла и рассказала, что странным он был в последнее время. Сидит, бывало, он и вдруг пойдет в ванную, включит холодную воду, сунет голову под струю и стоит так. Его все спрашивали, что случилось, а он говорит, что так, ничего. И не был он болен совсем ОРЗ. А врач маме тихонечко так и говорит: «Ступай милая и лишних вопросов не задавай».

Осталась мама одна, со мной на руках. Мы жили в квартире, как и раньше у бабушки, дядя ушел в армию как раз перед возвращением отца. У мамы со свекровью не очень-то ладилось. Родители мамы помогать ей не горели желанием.

Брат бабушки, пошел однажды в военкомат и поговорил там с военкомом. Тот выслушал его очень внимательно, и сказал: «Что же она глупая сразу к нам не пришла. Конечно, поможем, пускай приходит. Мы ей квартирку с ребеночком сообразим. Пускай подумает в этом городе или может быть в другом».

Отец перед армией работал в небольшом городке километрах в 80 от родного дома, и маме там предложили квартиру. Мама, не желая больше видеть родных, решила уехать со мною в чужой город и там начать новую жизнь.

Мама была гордой женщиной. Пенсию она на меня, как на утратившего отца-кормильца, не оформляла и получала символические десять рублей в месяц. Она решила, что сама поставит меня на ноги.

С детства мама любила Советские фильмы про светлую и чистую любовь. Я ее любил, так как у меня никого больше не было. Ведь что такое человек? Это любовь, которую он носит в своем сердце и очень плохо, если в сердце у человека ее нет.

Мамины родители были простыми людьми. Дед сирота, из-под Винницы, его тетка вырастила, а потом он приехал в Донбасс и работал здесь всю жизнь на заводе, водил тепловоз.

Дедушка был удивительно трудолюбивым человеком и если он работал то уж без остановки в поле ли на заработках или в другом, каком месте. На пенсию он выше раньше, так как сердце начало беспокоить, поэтому большой пенсии железнодорожника не заработал, не хватило несколько лет. Позже у него было несколько инфарктов и инсультов. После очередного инсульта его практически полностью парализовало. Мама дней через семь привезла его к себе в город и начала усиленно лечить в больнице, где сама проработала всю жизнь. Дед поднялся на ноги, но его речь так и не восстановилась. Когда он что-то хотел сказать, то выходило только: «Базар-базар». Он очень нервничал, расстраивался, и его глаза наполнялись слезами.

Во дворе дома маминых родителей росли три высокие черешни. Черешни были ранние, ягоды были крупные, желтые, сладкие и сочные. Дед до последнего лазил по веткам до самого верха деревьев и собирал ягоды, затем возил их продавать на базар. Однажды он упал и сломал ключицу, но это его не остановило. На следующий год он опять рвал черешню.