Сейтек Семетей уулу - Обожествляя Чародея. Сочетание литературы и кинематографа

– Кир, не стоит. Прояви волю. Не приучай ее. Не окажись под ее каблуком, брат.

Не зная, что делать, я все же последовал его совету и присел обратно. Я расположился так, чтобы в сторону Наташи была повернута моя спина. А сам все спрашивал Сыргака, что она делает.

– Идет к своему месту, – докладывал Сыргак. – Смотрит на тебя! Брат, она смотрит на тебя!

– Блин, я не выдержу, – тихо застонал я. – Это так жестоко.

– Держись, брат, – поддерживал меня Володя. – Ничего с ней не случится. Не пускай жалость в свое сердце.

– Села… Подходят к ней девчонки… Целуются в щечку… – продолжал Сыргак. – Расспрашивают ее, что случилось… Все девчонки смотрят на тебя.

– А она?

– Нет. Сидит, понурившись… По ходу, она плачет, брат: ее плечи вздрагивают.

Быстро повернувшись, я увидел, как подруги окружили Наташу и утешают. Моя упрямая воля уже начала качаться, но дружеская рука и язык Володи не давали ей упасть. И я держался, хоть и осознавал, что с минуты на минуту брошусь к Наташе и хотя бы утру ей слезы.

– Все это женские хитрости, брат. Надеюсь, ты не поддашься. Ты же силен, брат! – вполголоса вдохновлял меня Володя.

И я держался.

Вдруг Сыргак присвистнул, подняв брови. Оборотившись, я узрел не самую приятную картину: наш новенький, Азат, поднялся со своего места и подошел к девушкам своей медленной, чуть покачивающейся походкой. Наклонившись к Наташе, он положил руку ей на плечо и стал говорить что-то.

Кровь бросилась мне в мозг. Я вскочил, словно ошпаренный. Володя удержал меня.

– Ты с ума сошел, Кир?! – испуганно шепнул он. – Ты сейчас выдашь себя при стольких людях! Неужели ты не понимаешь, что все это подстроено? Чистейшая провокация! На сто процентов уверен, эта комедия заранее была запланирована. Отсрочь ревность. Сейчас она ни к чему.

– Послушай, брат, – молвил Сыргак, – тебе лучше все-таки подойти к ней. Отбрось свою гордость. Ты же видишь, как ей плохо. Она…

– Заткнись, ублюдок! – выпучил на него глаза Володя. – Вместо того, чтобы быть оплотом для Кира, ты шатаешь в нем стойкость! А может, ты сам принимаешь участие во всем этом спектакле?! Диверсант хренов!

– Да иди ты, придурок! – огрызнулся Сыргак. – Это ты – диверсант и есть! Вместо того, чтобы помирить нашего друга и его девушку, ты, наоборот, подливаешь масла в огонь, еще больше ухудшая положение!

– Это ты ухудшаешь положение! Сиди, наблюдай и докладывай! Не лезь не в свое дело! Кир сам знает, что ему делать. А нужно ему делать лишь одно – не поддаваться провокации.

– Да черт с вами! – махнул рукой Сыргак. – Действительно, мне-то что.

– То-то же! – одобрил Володя и сказал мне. – Кир, брат, все это провокация, поверь. Да тут все белыми нитками шито! Целую неделю она не приходила в университет, показывая тебе свой характер. Но номер этот не прошел – ты продемонстрировал абсолютное равнодушие. Видите ли, ты должен был, целуя ее руки, попросить у нее прощения, осыпая себя проклятиями и повторяя: мол, я самый нижайший подлец, ничтожество и так далее. Но ничего подобного не произошло – ты остался непреклонен. И она, уже прекрасно чувствуя, что прощения от тебя, ну, никак не добиться, пришла вся «заплаканная», «измученная», и нюни проливает, притворяясь жертвой. А ты ведешься на это. Брат, ничем иным, кроме как гениальной актерской игрой, это не назовешь. Знаешь, Станиславский сказал бы «верю» и, более того, аплодировал бы. А то, что этот придурок подошел к ней, – тоже один из ходов этой хитрой шахматной партии. Можешь не сомневаться, трюк был задуман заранее. Кир, не дай себя перехитрить. Отбрось в сторону свою ревность… Конечно, ты просто обязан жестко поговорить с этим Азатом, но сделай это позже, не здесь. Иначе Наташа выйдет победителем. Надеюсь, ты не допустишь этого.

– Что там происходит? – спросил я у Сыргака.

– Да ничего особенного. Азат уже сидит на своем месте. Девушки снова смотрят на тебя и о чем-то шепчутся.

– А Наташка? Меня интересует лишь она.

– Сидит.

– Плачет еще?

– Не-а.

– Смотрит на меня?

– Нет… Черт, брат, она посмотрела на тебя и отвернулась!

– Есть! – торжествующе сжал кулаки Володя. – Это первый признак твоей победы, предпосылка к ней, точнее. Держись дальше – и она заговорит с тобой. Предполагаю, сначала будут упреки. Но потом она скажет, что прощает тебя, однако делает это исключительно потому, что любит. Эх, я хорошо знаю весь их род. Коварные твари – эти женщины. Она, якобы, простит тебя, и это будет, как бы, одолжением. Блин, брат, даже в этом случае она выставит себя жертвой. Да, им свойстве…