Михаил Гарудин - Другое Солнце. Фантастичекий триллер

– Это написано на каждом столбе. Везде дурацкая реклама…

– Я не хочу жить в страхе, как мои родители, и тем более, в таком будущем. Я думала, что наверху… – она указала в небо. – Живут другие люди. И их поступки настоящие, когда делается выбор между жизнью и смертью, а не как угодить начальнику и выслужиться, как точно и расчетливо убрать конкурента, выверив каждый шаг, и исполнить свое расписание длинною в жизнь. Неужели ты не видишь, как глупо и бездарно устроена жизнь на Земле?

– Разумеется, вижу. Видел, – поправился он. – И как?

– Что как?

– Ты нашла то, что хотела?

– Ты не ответил на мой вопрос и уже смеешь мне задавать следующий? Ах ты, паразит, – и Лисс шутливо подергала его за ухо. – Так что же тебя влекло? Нигилизм? Героизм? Деньги?

– Нет-нет… Я думаю это что-то близкое к слову… – Глеб задумался, опустив лицо вниз, а потом посмотрел ей в глаза. – Тоска.

– Тоска? – переспросила Лисс.

– Печаль, тоска. Э-э… Что-то в этом роде.

– Значит, когда ты здесь, ты тоскуешь о космосе? А там – счастлив?

– Нет, я не тоскую. Я могу быть вполне счастлив. Только она везде одна и та же. И здесь и там.

– О чем? О чем тоска?

– Думаю о тебе все время…

– Послушай, ты издеваешься надо мной! – обиделась Лисс. – Я тебе, засранцу, всю подноготную, а ты?

– Подноготную? – переспросил Глеб.

Она не ответила, но в ее взгляде возникло нечто, говорящее, что совсем рядом уже серьезная черта, и если ее переступить, она молча встанет и уйдет. Глеб покрутил в руках стакан с коктейлем, чувствуя неловкость и даже некоторую вину, поставил его на стол.

– У меня как-то по-другому складывалось, – поспешил ответить он. – Я родился в семье поисковиков в рейсе. До трех лет пребывал на корабле. Потом случилась авария, мои родители погибли, а я выжил. Меня нашли спасатели и переправили на Землю, к дедушке и бабушке. Вот их самих, дом в лесу я помню хорошо. Они растили меня, рассказывали о поиске, о людях поиска, о людях-богатырях, людях-святых, о тех кем восхищались они сами. Они тоже поисковики в прошлом. Видишь? – у меня бродяжничество в крови. Я с детства мечтал о поиске, о том, что когда-нибудь найду своих погибших родителей, они будут живы, и мы вместе откроем новую красивую землю. Я никогда их не осуждал.

В шестнадцать я сдал экстерном школу и отправился в город поступать на пилота космических кораблей. Закончив магистратуру, остался для продолжения научной карьеры и стажировки на поисковика. На тот момент мне стало окончательно все ясно относительно моей жизни. Я открыл для себя социум и понял, что люди бывают разные. А хорошие люди, как те, которыми я был окружен в детстве – редкость. Дальше стажировался, стал вторым пилотом, и был принят Агентством в поисковый отдел в восточно-европейском филиале. После трех экспедиций стал капитаном.

– Значит, твоя тоска детская о родителях стала чувством вселенской неприкаянности, – заключила Лисс.

– Я сам не знаю, так откуда тебе знать?

– Ну извини, – смутилась Лисс. – Просто, по твоим рассказам, можно сложить самое радужное впечатление…

– Думаю, каждый человек имеет достаточно оснований как любить, так и ненавидеть этот мир. Но тоска, о которой я говорил тебе, она не об этом. Это не жаление себя, такого бедненького лишенного в детстве родителей, и не романтическая муть о светлом мире где-то далеко на краю вселенной.

– А что плохого в далеком светлом мире? – стало ясно, что последняя сентенция основательно задела Лисс.

– Как таковом – ничего плохого, если он существует. Плохо, если мы придем туда и, как обычно, приспособим его под себя. Тогда нам придется искать следующий край Вселенной и следующий светлый мир. И еще, то плохо, что пока мы его ищем и мечтаем о прекрасном будущем, то под своим носом ничего не видим.

Лисс минуту молчала, поджав губы, а потом сказала:

– Проповеди читать у тебя получается. Что ж ты не остался на Земле и не сделал ее лучше, «под своим носом», как ты выразился, а все норовишь удрать куда-то? Уж не за далеким ли светлым миром?

– Честное слово, Лисс, я чувствую себя на своем месте и никуда не удираю! – Глеб погладил подлокотник своего кресла и простодушно улыбнулся. – И по мере сил стараюсь… А тоска… о светлом ли далеком? Нет, даже не тоска это. Скорее, это внутреннее недовольство собой, ощущение несовершенства, неизвестности, незавершенности. Нет, не то. То есть не только. Ну вот, ты меня окончательно запутала! – засмеялся он.

– А я вот убегала, убегаю и буду убегать и искать светлый мир на краю Вселенной! Может быть я сумасшедшая?