Владимир Кошенков - Рассказы

Отец не жил с ними. Родители разошлись, когда Мартину было пять лет. Поначалу отец навещал его довольно таки часто. Они вместе гуляли, ходили в кафе, в кино, на футбол, но постепенно всё их общение свелось к разовым звонкам, которые продолжались не больше пяти-десяти минут, один раз в две недели, а бывало и раз в месяц. Но Мартин несмотря ни на что верил, что рано или поздно всё станет, как и прежде и они снова будут ездить по выходным на стадион, смотреть матчи по футболу. Были дни, когда Мартин ждал, что сейчас отец откроет дверь, зайдёт к ним домой, и они всей семьёй сядут ужинать и будут рассказывать друг другу о том, что у каждого произошло за этот день. Это были обычные детские мечты, которые так и остались только у него в воображении.

Отец, когда узнал о случившемся, спросил только сколько нужно денег на лечение и пообещал постараться помочь финансово, но приехать и поддержать сына лично, ему было некогда. Время шло, и ничего не менялось. Его обещание осталось всего лишь обещанием. И со временем он даже перестал звонить им. Поначалу мать пыталась связаться с ним, узнать, почему он не звонит Мартину, но всё было безрезультатно. Он исчез из их жизни насовсем.

Мать долго не решалась рассказать Мартину об этом. На все его вопросы, о том, звонил ли отец, она старалась уклониться от ответа, придумывая различные отговорки. Но, как всегда любая тайна, когда-нибудь становится достоянием всех, так и Мартин однажды узнал настоящую причину, почему отец больше не звонит.

Мартин решил сам ему позвонить. Мать пыталась отговорить его, но он стоял на своём и не понимал, почему она не хочет просто принести ему трубку телефона и набрать номер отца. В итоге она сдалась, и ей пришлось всё рассказать. Мартин ни разу её не перебил. Он слушал молча. Ему не было ни больно, ни обидно. Мать даже постаралась оправдать отца за то, что он так поступил, а Мартину уже было всё равно. Внутри него образовалась какая-то пустота, словно часть его самого исчезла. Он просто закрыл глаза и не открывал их, до тех пор, пока мать не вышла из комнаты, посчитав, что он уснул. Больше он никогда про отца не спрашивал.

С друзьями, которые первое время навещали его, он общался холодно и раздражённо. Все их выдумки, как-то развеселить и растормошить его, встречались им враждебно. Со временем и они перестали к нему приходить.

Теперь время для Мартина остановилось. К нему пришло смирение. Желание, что-то изменить после случившегося, приспособиться к новой жизни, адаптироваться, если и возникало иногда, то Мартин не проявлял к нему никакого интереса. Он ни чем больше не интересовался, ничего не хотел знать. Ему теперь было всё равно. Он изменился.

Который сейчас час?

Мартин посмотрел на висевшие напротив него часы.

Вот, чёрт, уже почти десять. Через несколько минут она пройдёт.

– Мам?

– …

– Мам?

– …

– Мам? Ты дома?

Никто не ответил. Мартин понимал, что бессмысленно звать мать, он же сам слышал, как захлопнулась входная дверь, и тем более она его предупредила, что уходит.

Ну, почему она мне не помогла пересесть в кресло? Она же знает, что я в это время всегда сижу у окна. Ну, почему сегодня всё так происходит?

Так уж завелось, что каждый будний день, мимо его окон проходила девушка. А он, каждый день сидел и смотрел на неё. Проходили дни, недели, сезон сменялся за сезоном, а она каждый день в начале одиннадцатого утра проходила по улице, мимо его окна. И в течение целого года, каждое утро, он встречал её и провожал взглядом.

И вот наконец-то наступил понедельник, первый будний день. Субботу и воскресенье он не любил, потому что они у него забирали её. Каждые выходные он ждал, когда они закончатся, когда настанет утро понедельника, когда он увидит её вновь, когда она опять пройдёт мимо его окна, и как всегда не будет знать, что в это самое время, он сидит и смотрит на неё.

И вот это долгожданное время подходит, а он всё ещё лежит в кровати. Мать ушла, и помочь ему взобраться в инвалидное кресло не кому.

– Мам?! Мам?! Мам?!

– …

Он ещё несколько раз позвал её в надежде, что вдруг ему только показалось, что мать ушла, и что она всё ещё дома, и просто закрутилась и не слышит, как он её зовёт, но всё это только было в его голове. Матери дома не было, она ушла, и помочь ему сейчас, кроме него самого никто не мог.

Так, ладно. Соберись. У меня есть ещё минуты четыре. Надо торопиться.

Инвалидное кресло стояло в ногах, около кровати. Мартин не спеша стал приподниматься, опираясь на руки. Надо было сесть и перевернуться, подтянув себя к краю кровати, но его руки не слушались. После нескольких безуспешных попыток, ему всё таки это удалось. Мартин не мог поверить, что такое простое дело, как приподняться и сесть на кровати, ему даётся теперь с таким тяжёлым трудом. Годы лежания и ничего неделания, взяли своё.