Наталья Торик - Случайное небо. (life-book)

Про «Наталья Юрьевна» и вспоминать не хочу. Может, оттого, как рано и как часто я Наталья Юрьевна, мне так дороги «малыш» брата и «Тася» – странная, дурацкая, нигде не встречающаяся, но какая-то до мурашек умилительная и уже родная форма моего имени, которую придумал два года назад ОН.

Все это – мои имена. То, что я для них. А кто я сама для себя?

– Наташа. Я Наташа. Приятно познакомиться! – протянула я руку попутчику.

После двух бутылок вина, двухчасового рассказа о двух браках и женщинах-стервах («Ну вот не везет мне с бабами, и все тут!») мы наконец дошли до сути… Мальчик, как говорится, сам себя воспитывал. Единственный сын очень занятых родителей. В детстве папа с мамой оставляли его в детском саду на пятидневку. Помните, что это? Ребенок живет в детском саду всю неделю, а на выходные родители забирают его домой. Все бы вроде ничего. Раньше многие так делали – типа, время было такое, крутились как могли… Вот только детский сад у мальчика был прямо напротив дома. И каждый день он смотрел из окна, как папа и мама приходят домой и включают в квартире свет.

С тех пор и доказывает всем, что он молодец, хороший мальчик и его можно забрать домой…

Мы вышли из самолета, обнялись у трапа, душевно так. И оба знали, что дело не в двух бутылках «Пти Шабли», а в нескольких каплях животворящего человеческого тепла. Я взъерошила ему голову и послала воздушный поцелуй. Рефлекторно, чуть суетливо он пригладил волосы, включил телефон и быстро, уверенно зашагал прочь – а я смотрела ему вслед.

И, выйдя из аэропорта, скинула старшему сыну СМС о том, что он у меня самый лучший и я его очень люблю.

С тринадцати лет сын живет за 4500 километров от меня. Но это уже совсем другая история…

«В случае разгерметизации салона возьмите кислородную маску и плотно прижмите ее к лицу. Если вы путешествуете с детьми, сначала обеспечьте кислородом себя, потом ребенка». В стандартной фразе предполетного инструктажа заключена важная жизненная мудрость. Пока не восстановишь свою жизнеспособность – не сможешь помочь выжить ребенку. Быть может, поэтому я бросала своих мужей? Если мама задыхается, ребенок вряд ли сможет выжить в разреженном воздухе «брака ради детей». Даже в лучшем случае это будет не жизнь, а выживание…

Первый мой брак был сплошной гипоксией. Сначала не хватало легких, чтобы вдохнуть весь открывшийся мне взрослый мир, – а потом стало попросту нечем дышать.

Спустя семнадцать лет бури утихли, обиды забылись, а любовь… точнее, воспоминания о любви – во что превратились они?

Когда-то мне так хотелось стать женой. Его женой. Хотя, строго говоря, жена у него уже была. А мне было восемнадцать – сущий ребенок! – но казалось, что уже женщина. Первый курс филфака. Из соседней аудитории вбегает однокурсница и с придыханием сообщает: «Видели нашего нового преподавателя зарубежки? Та-а-акой красивый!» Не обратив на эти слова особого внимания, я вошла в аудиторию – и увидела его.

– Здравствуйте. Меня зовут Олег Геннадиевич. Ближайший семестр мы с вами будем встречаться два раза в неделю…

Память по-странному избирательна. Совсем не помню, что было до того, как он, провожая меня домой, остановился перед лужей и сказал:

– Посмотри, это же водопад. Видишь? Как здорово было бы оказаться сейчас по ту его сторону, смотреть на мир сквозь пелену воды…

Он и вправду был красив. Густые черные волосы, карие глаза, широкие плечи, идеальное тело. Напоминал мне тогда – да и сейчас – молодого Алена Делона. Внешность его не соответствовала модным стандартам красоты, и от этого казалось: он живет как-то вне времени. В квартире у него… Да-да, у него была своя квартира! Так необычно, так по-взрослому. Особенно для меня: в гостях я бывала редко, а ночевать к друзьям мама меня и вовсе не отпускала. Так вот: в квартире у него было чудесно. Много-много книг. Наверное, с той самой поры мне так нравится окружать себя стопками книг, хотя все вокруг давным-давно оцифровано. Диван – самый мягкий, самый уютный в мире. Странная бабушкина этажерка – антиквариат, произведение искусства; рабочий стол с первым в моей жизни компьютером – уголок счастья. Ему двадцать семь; он – самый молодой кандидат наук на кафедре, подающий надежды молодой специалист. Преподает историю зарубежной литературы на третьем курсе романо-германской филологии, в потоке из ста двадцати девушек, и у нас на первом.