– Тогда конечно.
После некоторого молчания Ломбер вновь заговорил:
– Один мой клиент работает при статистическом агентстве. Он мне рассказывал, что имеется статистика, согласно которой поголовное большинство людей… точную цифру не помню, но что-то около девяноста процентов или больше… считают, что просчитались профессией. Но удивительно не это. Был сделан подсчет, и получилось, что если бы люди выбрали новые, называемые в момент опроса профессии, то полученная картина ничем не отличалась бы от уже существующей в конечном итоге. Получается, что от смены мест слагаемых сумма не меняется. Занятно, не правда ли? Жизнь играет людьми, как мячиками. Но в этом хаосе есть всё же поразительный порядок… – Ломбер победоносно сиял, чувствуя, что на этот раз своим балагурством озадачивает. – Скажу больше, сам я делал такое наблюдение: спросите у человека, кем он хотел когда-то стать… но уже будучи не ребенком, конечно, а взрослым… и вы поймете о нем больше, чем из всего того, чем он в реальной жизни, сегодня занимается. Не согласны со мной, Бруно?
Жосс смотрел на обоих с застывшей улыбкой. Как могла между ними завязаться дискуссия на такой почве?
– Мы и сами можем проделать простой эксперимент, – продолжал антиквар. – Достаточно каждому из нас чистосердечно признаться в том, кем он хотел когда-то стать, и вы увидите, как это будет очень неожиданно. Хотите попробовать?
– Начинайте первым, Жак, валяйте, – сказал Жосс, сдерживая улыбку. – Кем это вы хотели стать, да не стали?
Ломбер взял со столика бутылку бордо, налил себе полбокала, пригубил вино, как профессионал-дегустатор, сложил губы в дудочку, втянул щеки, после чего с серьезным видом ответил:
– Виноделом! После того как понял, что не стану пожарником, а в пять лет, как все мальчишки, мечтал об этом, понятное дело… У нас в семье, по линии отца, у всех были виноградники… – Дожидаясь реакции, Ломбер помолчал, а затем принялся объяснять: – Одно время я даже в специальную школу ходил, уже взрослым. А потом, позднее, хотел лошадей разводить. А стал вот… – Ломбер развел руками. – И знаете, как получилось? Я дал себе клятву: никакого бизнеса! Говорил себе, что, как только удастся наскрести на приличную яхту и иметь, конечно, небольшой доход, чтобы жить на воде, на плаву круглый год… как только смогу – всё брошу. Но все мы мечтаем! – Вздохнув, Ломбер отхлебнул вина и, с недоумением уставившись в бокал, задвигал щеками. – Черт знает что… Только в Нью-Йорке и подают настоящее бордо. Восемьдесят пятого года, а роскошь какая! Попробуйте… Ваша очередь, Бруно… Уверен, что огорошите.
Как-то неуверенно сжавшись, Жосс просиял до ушей инфантильной улыбкой и вымолвил:
– Я хотел стать автогонщиком… Да и был одно время. В чемпионатах в молодости участвовал. – Лицо Жосса приобрело такое выражение, словно он проговорился о чем-то сокровенном и от этого испытывал облегчение.
– Что я говорил! Автогонщиком! – Антиквар вознес руки к небу и сообщнически покосился на Петра. – А вы, Питер?
– Сначала хотел стать шпионом, – сказал Петр. – А потом…
– Подождите… Можно я попробую угадать?
С улыбкой на губах Петр ждал приговора.
– Писателем?
– Нет, я не пишу, – сказал Петр после секундного колебания. – Разве что в молодости… грешил немного.
– О чем я и говорю!
– И какими же вы руководствуетесь критериями… в ваших пророчествах? – спросил Петр.
Отмахнувшись от вопроса, антиквар стал разливать вино по бокалам:
– У меня жена пишет. В стол, правда. Но этот тип мне понятен, его я безошибочно распознаю… Питер, дайте мне сигарету, оставил свои в номере…
Протянув сигареты, Петр всматривался в балагура озадаченным взглядом. За минуту до этого Ломбер казался ему человеком понятным и прозрачным, не совсем, может быть, заурядным, но всё же типичным представителем своего вида, он даже немного отталкивал своей неоригинальностью, слишком был предсказуем в своих реакциях, из-за чего казался пустоватым. Но теперь Петр сознавал, что перед ним человек-загадка, и в очередной раз был поражен, насколько сам он неважно разбирается в людях…
Встреча в галерее на Ист-Сайд-авеню состоялась в тот же день около четырех часов.
Не успели все трое войти в небольшое, темноватое помещение и раскланяться с владелицей крохотного заведения, болезненно толстой миссис с отвисающим зобом, которая смотрела на гостей сквозь линзы очков немигающими глазами, и не успел Ломбер закончить свой ритуал любезностей, требующий от него заметных усилий, как за окнами раздался грохот – такой адской силы, что все переглянулись. Под громовой раскат пришлось раскланиваться еще и с двумя молодыми помощниками в белых брюках, в обязанности которых входило, по-видимому, одними взглядами, прямо с порога охладить в госте пыл или слишком большие ожидания. Еще миг – и разразилась настоящая гроза. Говорить стало невозможно. Но и враждебности в лицах больше не чувствовалось. Разгул стихии чем-то сразу всех сблизил.
Читать дальше