Амаль Керимов - Да нет, тут не пахнет Бродским. Стихотворения

I

Её я встретил будучи прилежным,
Теперь мне больше некому сказать
«Люблю», такого не сыскать
Нигде и всюду. Я слепой мятежник.

Я руку поднял на неё небрежно,
Нет смысла верить и гадать,
Подымется ее ли благодать
Над чувствами моими – не смертельно

Быть похороненным в таком «раю».
Прощения не ждать мне, вероятно,
Так клятва верность тяготит мою.

Увы, стою и вижу – неприятно
Тебе со мной. И не объять мне
Улыбок, поцелуев, страстных губ…

II

Целую твой портрет, который что-то
Мне кажется совсем уже больным.
Устал он от обыденной заботы —
Ловить мой взгляд. Так лучше бы одним

Глазам смотреть на славную работу
Художника, чьи руки влюблены
В твои бесчеловечные красоты,
В улыбки миловидные черты.

Чем если залетит к тебе однажды
Толпа, пусть и не раз, а дважды,
Испортит твой, едва коснувшись, бюст;

Неважно кто, самцы иль самки,
Сотрут с картины и котов сиамских.
А значит, труд художника был пуст.

III

Так хочется привстать с моих коленей,
Где я, конечно же, стяжаю нрав,
Имея горестное самомненье,
И право быть любим в твоих глазах.

Но блеск твоей губной помады
При нашей встрече выцветает вмиг,
Так не бывают верным слугам рады —
Я раб твоих непонятых интриг.

Об этом времени не хватит думать,
Так я благодарю свою судьбу:
Мы встретились с тобою не без шума,

И разойдемся мы, как только я скажу.
Чтоб не имела место в сердце жажда,
Быть незамеченным тобой однажды.

IV

Я презираю в этом мире счастье,
Любой успех сжимается, как ноль.
И не иметь своих тут карт, некстати.
Колоду выбрал я – — – любовь.

Что делать с ней? И есть ли дело
До моего отравленного тела
Тузу, валету, даме, королю,
Иль ждут они, когда мне хватит шлюх

Иметь за пазухой. Пусть я ничтожен,
Но все-таки мне чужды образцы
Столь низменной духовной красоты.

Я отдан верностью тебе до гроба
За красоту столь милого лица,
За то, что не видать с тобой конца.

V

Ты спишь! Но я твой конквистадор буду.
Ты мне близка, что мой порочный глаз
Не видит боле пламенных прикрас,
Чем в крепости твоих губных этюдов.

В моих руках, едва ли, есть рассудок:
Речей твоих все опадает лязг,
И наглости мне хватит твой отказ
Оставить на людские пересуды.

И гогот их – молчание казнит.
Я конквистадор, и пусть не плечист,
Но голубей нарву, за блеск объятий

С твоей судьбой, обласканною мной.
Ты спишь? И слышу ли я голос твой,
Что, кажется, мне шлет одно проклятье?

VI

Порой считаю, сидя по-турецки,
Число шагов твоих ступней.
Порой пугаюсь вовсе не по-детски —
Любить ко мне идут… Или точней:

Ты возникаешь словно ниоткуда,
И рук твоих прикосновенья шлют
Привет. И мой расшатанный рассудок
Загадочней не знает «пять минут».

Где каждая из них меня сгубила.
Зачем твоя рука не обошла
Меня. Ах, если б ты любила,

Но не была ко мне так холодна.
Ведь соткана любовь моя тобою,
И так ранима под твоей рукою…

VII

Друг друга мы любовно утешаем:
Словами – я, молчаньем – ты.
Ах, если бы, ах если бы миряне
Любили так церковные кресты,

Как я к тебе балетными шагами
Иду сквозь адовый песок пустынь,
Крича неистово «аминь».
Друг к другу мы иначе и не знаем,

Как относиться, как нам быть,
Когда боишься ты меня любить,
А я мирянам тем же подражая,

Челом пал ниц перед тобой. Ни края
Нет, ни конца – религия иная
Здесь. Ты – «святыня всех святынь».

VIII

От ночи к ночи трепетное сердце,
Как в назидание судьбе, все ждёт
И ждет твою столь надобную честность,
Когда в душе твоей оттает лёд.

Так может быть и неуместно —
Ни день сейчас, ни «этот самый» год…
Стою я у окна. Не так чудесно
Знать то, что и луна вот-вот сойдет