Валерий Антипин - Без лишних слов

– Ага! Обязательно вернём.

– Спокойно! Он целёхонький и здоровый нам нужен.

– Я вот о чём думаю! Какую для него экзекуцию подобрать.

– В двадцать лет они все не сдержанные. Огонь внутри так и пылает. Охотники!

– А может решить его мужского начала? Пусть потом ухаживает, за кем хочет!

– Натрепал что лётчик, мы и клюнули.

– Ага. Лётчик – переплётчик.

– Интересно! Образумился к сорока семи или до сих пор мозги доверчивым девушкам морочит? Аферист.

– Купились на побрякушки дешёвые, значки и корочки. Вспомню, трясусь от стыда.

– Вон как раздобрел. Трепло!

– Какая теперь разница! Добра-то скоро не будет. Ха… ха…!

От смеха Снежаны, Николая бросило в пот. Такие подробности о нём могли знать только очень старые друзья, и ещё… Память наконец-то поддалась, выдав события и образы из далёкой ни чем не обременённой студенческой молодости.

– Вы? – произнёс он не уверенный в своём прозрении.

– Мы! – хором ответили они.

– Вот это да! – изумляясь, сказал Николай. – Но как, же так?

– А так!

– Мы в одной школе учились.

– Одноклассницы мы!

– В колледже тоже вместе.

– А вас не узнать! Сильно изменились. Особенно, – не договорив, Николай искоса глянул на Снежану.

– Ты что! Внешность моя не нравится. А когда в постель ко мне лез, красавицей называл, единственной и несравненной, льстил, получается, чтобы своё получить! – вспылила она.

– Я!

– Обнаглел совсем! – рявкнула Снежана, как смогла, размахнулась и ринулась в атаку, не откладывая наказания.

Не осталась в стороне и Ульяна. Кулаки и ладони сыпались на грешника сверху вниз и под разными углами, жёстко опускаясь на затылок, челюсть, спину и грудь. Соня ставила щелбаны, но досчитав до восьми, вцепилась за остатки шевелюры. Уклоняясь от яростных ударов, грешник извинялся, повторяя «простите, простите», иногда вставлял «пожалуйста» и ещё реже «я так больше не буду». Нащупав ручку замка, он потянул её на себя, но дверь не открылась.

– Стоять!

– За всё расплатишься!

– Куда собрался?

Не отвечая на идиотский вопрос, Николай наваливался испуганной массой на дверь, но она только скрипела, автомобиль раскачивался, а избиение продолжалось.

Такое понятие как «аномальные зоны», не имели для Николая, абсолютно ни какого значения. Но сегодня он почти готов был поверить в их существование. Славные любовные похождения, давно забытые и покрытые иссохшим мхом древности, дали знать о себе именно в таком труднодоступном, изредка посещаемом районе, весьма схожем с описаниями газетчиков и увлечёнными этой темой людьми. О таких районах предпочитают помалкивать. Впрочем, помалкивали и о дорогах, проложенных через них, не говоря о непристойных занятиях, которые всплывают в неподходящее время, когда жизнь наладилась наилучшим образом. Вошла в фазу доверительных, тёплых отношений, финансовой стабильности, подрастающих внуков, достроенного загородного дома и распределения наследства.

Три подруги, с которыми он имел честь прелюбодействовать по очереди с небольшим интервалом дней десять, двадцать семь лет тому назад, узнали его, не смотря на плешь, седину и незначительные изъяны толстенького тельца. Ненависть, которую они лелеяли все эти, не лёгкие годы, воспитывая в строгости дочерей, вспыхнула вновь и требовала немедленного выхода. Объединившее их когда-то горе, в трудные годы катаклизмов, нарушенных обещаний, матерей одиночек, способствовало рождению оригинального решения современной проблемы. Так, через пять лет, благодаря совместным усилиям они вступили в собственный центр красоты и здоровья.

А когда, растеряв женскую привлекательность, неутомимость и пробивную силу, выдав замуж дочерей и обеспечив дни преклонного возраста, прогуливаясь в лесу недалеко от дачи, неразлучные дамы встретили по случаю «друга», им захотелось мести. Претензий к нему было предостаточно. Набив круглую, плешивую харю, разгорячённые и возбуждённые женщины, тяжело дыша, выпустив часть своего гнева, не отпускали пленника из рук.

– Не истери, припадочный! Дверки-то оставь в покое. Обсудим вопрос, и езжай с миром, – предложила Ульяна.

– Сиди тут, кабель! – не успокаивалась Снежана.

– Сколько, сколько мы настрадались, настрадались-то, намыкались, – причитала запыхавшаяся Соня.

Чувствовал себя Николай отвратительно. Он оправдывался, пыхтел, думая о метаморфозах обстоятельств, которые изменили юные создания до неузнаваемости, боясь сказать об этом вслух. Вежливые слова не действовали на разъярённых дам, комплименты воспринимались как оскорбление, а невинные жесты непременно агрессией.