Виктория Ближевская - Спокойных дней не будет. Книга III. Время любить

– Забери свои шедевры, Пинкертон недоделанный. Надеюсь, инстинкт самосохранения у тебя развит лучше, чем рабочие навыки. Потому что если я тебя еще раз увижу, тебе надеяться будет не на кого.

И, не дожидаясь ответа, степенно вернулась на свое место, предварительно оглянувшись на застрявшие сзади машины, и набрала знакомый номер.

– Так что ты хотел мне сказать, любимый?

– Когда мы увидимся? – в свою очередь задал вопрос Илья, проигнорировав ее новую наступательную тактику.

– А когда ты снимешь наблюдение?

– Считай, что уже снял.

– Тогда считай, что мы уже увиделись, – безжалостно усмехнулась она.

– Прошло два месяца, Соня. Я ждал, когда ты соизволишь снизойти до меня. Но в списке твоих дел мой номер даже не тысячный.

– А ты сомневался в каждом моем слове и предпочел унижать меня слежкой.

– Я не собираюсь объяснять мотивы своих поступков и, тем более, оправдываться, – вскипел Илья, понимая, что выглядит жалким.

– Мне не нужны мотивы. Я жду извинений.

– Я не сделал ничего, за что должен извиниться.

Безумие заключалось в том, что он уже и извинялся, и оправдывался, и чувствовал себя виноватым по всем статьям, а она продолжала гнуть свою линию и насмехаться над ним.

– В соответствии с твоей моралью – так и есть, – промурлыкала довольная Соня. – Но если ты будешь стоять на своем, мы не договоримся.

– Я и не собирался с тобой договариваться! – возмутился вконец обозленный Илья. – Что мне сделать, чтобы тебя вернуть?

– Вернуть? – с наигранным недоверием протянула она, едва сдерживая счастливый смех. – Ты опять меня не слышишь, милый. У меня есть два условия для продолжения отношений: ты снимешь наблюдение и извинишься за свою бестактную выходку. В противном случае мы не сдвинемся с места.

– Ты забываешь, что условия в нашей игре диктую я!

– А разве мы с тобой во что-то играем? – Она изобразила максимум непонимания на своем лице, и довольная эффектом, подмигнула себе в зеркало. – Ты просто не получишь того, чего добиваешься.

Ему не надо было быть рядом, чтобы представить ее нахмуренные брови и поджатые в обиде губы. Как назло Павел обернулся и посмотрел на шефа, ожидая, когда завершится эта непристойная торговля, в который тот явно проигрывал вышедшей из повиновения девчонке.

– А чего я, по-твоему, добиваюсь, Софья?

– Меня, мой единственный, исключительно меня! – Она дала волю истинным чувствам и злорадно заулыбалась, представив, в каком бешенстве он слушает это самоуверенное утверждение. – Чем больше ты делаешь подобных глупостей, тем меньше у тебя остается меня.

Илья задержал дыхание, избавляясь от воспоминаний. «Кто еще смеет сказать мне, что я делаю глупости! А ведь права, мерзавка, еще как делаю. Из-за нее одной». В последний раз на белом пледе в ее спальне он пробыл с ней до самого утра. А когда в десять пунктуальный Павел, уставший от ожидания, отчитался, что машина давно под окнами, и Соня опять завела шарманку, что надо ехать к мужу в больницу, он выпустил ее из постели, взяв обещание, что через пару дней они увидятся снова.

– Продолжай, – прохрипел он, пытаясь избавиться от соблазнительной картинки, услужливо подкинутой воображением.

– И однажды меня у тебя совсем не станет, а ты без меня уже не сможешь.

«Не смогу, Сонька. Уже не могу!» Обещание она не сдержала. И, как когда-то, отговаривалась работой, визитами в больницу к мужу, ангиной дочери, усталостью, месячными, сервисным обслуживанием машины, помощью Насте в составлении презентации и чьим-то чертовым юбилеем. Он ревновал ее к каждой отговорке, а юбиляру вслух пожелал такой мучительной смерти, какую только придумало человечество за века истязаний себе подобных. Но даже эта несправедливость не растопила ее сердце, и два долгих месяца тянулись, как жизнь в камере смертников в ожидании исполнения приговора.

– Так что решай: либо у меня есть свобода любить тебя так, как я умею и хочу, либо есть твой жесткий контроль и мое желание избежать его, в котором я буду совершенствоваться день ото дня, – без зазрения совести развлекалась женщина.

«Это так ты предупреждаешь меня, что будешь гулять? Ты смеешь угрожать мне?» Чем он провинился в этом мире, что попал в рабство к бесстыжей манипуляторше, которая жонглировала его чувствами, как огненными факелами, не боясь обжечься? Мысль о потенциальном сопернике заставила его зарычать от ярости, и забавляющаяся Соня не ошиблась в природе этого звука.

– Ни один твой сыщик не поможет вернуть меня, если мы зайдем слишком далеко. Подумай над этим хорошенько.