Виталий Рожков - Нарочно не придумаешь. Сборник 55-словиков

– Взвейтесь кострами синие ночи! Мы пионеры, дети рабочих!

– Киса, какой из Вас пионер! Не верю!

– Подайте, слепому коту на пропитание! Подайте, слепому коту на пропитание! Неделю во рту ничего не было, кроме трёх корочек хлеба!

– Вы профессиональный нищий, Киса! Теперь нацепите тёмные очки. Верю!

– Да я хоть на шо спорить готов! Не доедет енто колесо до волости! Как пить дать, не доедет! – слышалось у брички.

«Вот ведь, простые мужички, ан нет тебе, спор затеяли! Того и гляди, до кровопролития дойдёт! Вон какие кулачищи-то у того! А если убьют друг друга? Сам я бричкой править смогу, да и лишнего груза не будет», – подумал Чичиков и улыбнулся.

«Пациент скорее жив, чем мёртв!»

«Пациент скорее мёртв, чем жив!»

«Пациент либо жив, либо мёртв! Третьего не дано!»

Буратино лежал на траве, наблюдая за своей женой, размышлял

«Если живой, то почему у нас с Мальвиной нет детей? А, если мёртвый, то почему есть так хочется? Значит я не жив и не мертв! Я… Горец!»

– На Мадагаскаре, Цейлоне и Сахаре. Все знают, что находчивей Мюнхгаузена нет!

– Ну, вот опять он! И снова затянул своё! У, Шайтан! Надоел! Честное благородное слово! Мамой клянусь! Какой – такой павлин-мавлин?! Не знаю я никакого павлина-мавлина! – проворчал джинн, залезая в лампу.

– Сработало! Теперь он мой! – воскликнул Мюнхгаузен, выключая патефон и пряча лампу в карман.

– Шеф! Усё пропало! Усё пропало! – раздавались душераздирающие крики, тираня, итак уже уставшие, барабанные перепонки.

– Шеф! Я не виноват! Енто всё он, Кривой! Я ж ему, балбесу, говорил! Я ж его, редиску, предупреждал! А он всё о своём, да о своём! Мол, Рыжий, не суетитесь под клиентом!

– Эх, опять всё комом, – печально вздохнул шеф, нехотя вычёркивая из меню блины.

– На морском песочке, я Марусю встретил, в розовых чулочках, талия в корсете! Мадам, позвольте облобызать вашу ручку! Не желаете ли выпить со страстным мужчиной на брудершафт? – раздавался голос, уже чересчур пьяного представителя российской бизнес элиты, сидящего у барной стойки.

Напротив него расположилась миловидная девушка с азиатскими чертами лица и строила ему глазки…

Ох, уж эта экзотика Тайланда.

«Тройка! Семёрка! Туз! Три карты, только три карты! И я спасён! О, боже! Смогу жить в своё удовольствие! А старая кошёлка была права! Я-то её за старую дуру поначалу принял! Ай да, Герман! Ай да сукин сын»

– Сидоров! Ну, во-первых, ты не Герман, а я не Наталья Голицина! Во-вторых, ты на уроке географии! Садись, два!

– Строили, мы строили. И, наконец, построили! – весело крикнул Чебурашка, взяв за руку, ухмыляющегося во все свои шестьдесят белоснежных острых зубов, крокодила Гену.

– Да уж! Наконец-то, это нам удалось! Смотри, как старалась эта бестия, старуха Шапокляк! А лев, ну, просто красавец! – согласился крокодил.

– Ура! – воскликнул Чебурашка.

– Ура! – вторили ему собравшиеся…

Очередной урок …начальной военной подготовки удался.

– Мне, пожайста, два байяна! – раздавался у прилавка чей-то недовольный голос.

Продавщица внимательно смотрела на покупателя и от всей души пыталась помочь. Но, чтобы она не предлагала, на всё был отрицательный ответ!

– Женшина! Я же вам юйским языком говойю! Мне, пожайста, дайте два байана!

Куда уж ей было понять, что покупатель просил отнюдь не музыкальный инструмент.

– Мороз и солнце; день чудесный! Ещё ты дремлешь, а, друг прелестный? Нянь, а нянь! Ну, ладно уже, хватит дрыхнуть, словно ты мёртвая царевна из сказки! Пора, красавица, проснись! Ну, нянь! А вчера, вспомни, если сможешь. Выпьем с горя: где же кружка? Сердцу будет веселей!

Так, в тихих беседах со своей няней, рождались бессмертные произведения великого поэта.

– Ну, и какие будут ваши выводы, уважаемый Илья Спиридонович? – спросил человек в твидовом пальто у полного мужчины в норковой шубе, заискивающе улыбаясь и преданно смотря в рот.

Наверное, тот, второй был его шефом. Илья Спиридонович многозначительно гмыкнул и, протерев пенсне, молвил:

– Ну, я думаю жить ещё можно!

А деревянному дому уже исполнилось …полных двести лет.

– Во ку, во кузнице! … Во кузнице молодые кузницы! – раздавалась залихватская песня.