Александр Щербаков-Ижевский - Дитё горькое. Серия «Бессмертный полк»

Тут же почали мутную бутыль.

– Ха—ра—шо—о—о—пш-ш—ла—а-а, – закусили грибочками колхозники.

Сказывал он, что в райцентре врага народа раскрыли. По случаю это был районный прокурор. Говорят, что всё какую-то правду искал, доказывал что-то в военкомате и райкоме партии прокурор-фронтовик. Но так и не нашёл видимо истины.

На лесоповал горемыку отправили.

…А в середине шестидесятых, Феофаныч совсем уж стар стал.

На попутке добрались до него четыре женщины. Матушка, да сержантовы сестрички: Кира, Таисия да Нина. Спрашивали и искали, где ихний Коля родимый погиб. Вглядывались в синеву неба, осматривали поле до горизонта, рассматривали дорогу, что вела от конюшни к мосту.

Женщины негромко плакали в носовые платочки. Сопельки свои утирали.

И чего привязались? Да сторож и позабыл уже, где колышек с фанеркой стоял. Не смог даже место гибели и бывшего захоронения показать. Всё ужо позабыл горемыка алкаш

– Вроде там. А может здеся? Нет же. Помнится, что возле куста репейника. Или полыни?

Так и уехали, женщины не попрощавшись.

Смотритель не обронил им вдогонку ни слова на прощание. Тем более не выказал никакого сострадания. Чего их потачить-то?

– А я что, жалиться им буду? Да хто они такие? – хорохорился пьяный караульщик.

…В солнечный день начала мая заявились красногалстучные пионеры и горласто заявили, что им надобно отчитаться по акции «Никто не забыт и ничто не забыто».

Настырные, даже нахальные такие были малолетки школьные волонтёры.

Зырк туда, зырк сюда. И, вдруг, шнырь вылупились на охранника. Пояснений ждали, шельмецы у авторитетного человека.

Чисто, как в НКВД на допросе в тридцать седьмом.

Ихняя очкастая училка напористо и упрямо, цепко высматривала всё вокруг.

– Дети смотрите на шоссе, до него шестьсот метров. А здесь у него располагался боекомплект. Именно за этим углом конюшни его ожидала лошадь…

Салажата притащили ржавые жестянки от укупорки военных снарядных ящиков. Вытащили железку из бревна сторожки. Гильзу латунную нашли

– Дедушка, а, дедушка! Это что такое? – спрашивали сопляки Феофаныча.

– А я-то причём тут? Отстаньте, сгиньте от меня скореича, – испуганно вещал тот в ответ.

Пора уже было опохмеляться, а они палочками всё рыли в округе, искали что-то. Вопросы задавали каверзные и глупые. Вот и землю перекопали с угла сторожки, свидетельства героического боя всё искали, стервецы.

Делать им больше нечего, пионэрам козлатым.

Нет бы до «Сельпо» сбегали, а тут все нерьви уже расшатали.

– Фу, бестии красножопые! Уехали, наконец-то… Свят, свят, свят…

…Потом и самого Феофаныча на деревенский погост вперёд ногой унесли. Перед тем, как крышку гроба заколотить, культяшку отстегнул напарник егойный, конюх Пантелеймон. У него на чердаке соль, спички, мыло всегда про запас были. И нога деревянная не помешает.

Пусть лежит пока, есть пить, спать не просит, чёрного дня ждёт-дожидается. Шутки-улыбки вам всё, а вдруг завтра война и спрос на неё окажется?

…А в двухтысячных пришли в деревню какие-то патриоты.

Сказывали, что из новой московской партии они. Толи очередной предвыборной, толи обязательной и постоянной да с медвежьим раскладом.

«Мутные» какие-то.

Местные так и не распознали о тонкостях политического расклада представителей московского бомонда. Но те зато щедро расплачивались в деревенском киоске. Сорили тыщными. Да-а-а…

В любом случае, центровые зачислили здешнего Колю в «Бессмертный полк». Сказали, что в советах местных не нуждаются.

Сами же пофигисты москали ничего не осматривали. Не шарахались по полям, да по округе, как некоторые отмороженные пришлые.

– В принципе, как всё здесь давным-давно случилось, нам по барабану. Вся поездка оплачена олигархами, поэтому нам будет только отчёт нужен, – промолвили, – подпишете?

Затем они в изобилии разливали водку с местными мужиками. Конечно, выпивали хорошо. Прилично закусывали. Нет конечно, никаких патриотических песен не пели, слов не знали.

– Знамо дело не чокаться, парни. Вилки-то со стола уберите. Не чокаться, не чокаться, – опять же того самого Николая Сиротинина помянули.

Только сказали они деревенским людям, что Коле героя всё равно не дадут. Потому что не имеется в архивах его фотографии. И командир дивизии, как положено за Героя не просил. Приказа о награждении комдив, оказывается, никакого не подписывал.

И нечего тыкать им, представителям политической власти в лицо главнокомандующим.