Мика Варбулайнен - Тайна браслета Изольды. Мистическая история

– Ты опять мне о своих психах начинаешь рассказывать?! Может ещё скажешь, что мы с тобой дьявола выпустили наружу? Он был заколдован в этом пакете, а мы его взяли и выпустили!? – раздражённо отозвался Павел.

– Ну, дьявола, наверное, нет… – как-то неуверенно произнесла Алиса. – А вот чью-то душу… Того, кто спрятал эти украшения, возможно и потревожили.

– Всё! Хватит! – ещё больше раздражаясь, воскликнул Павел и резко встал. Он опять заходил по комнате.

– Во-первых, с чего ты взяла, что тот человек мёртв? Может, он жив-здоров!

– Ну… если он живой, то ему уже больше ста лет, – возразила Алиса.

– Не факт! – парировал Павел. – Подумаешь газета двенадцатого года! Может украшения спрятаны в наши дни, просто их завернули в старую газету! Не допускаешь такого расклада?

Павел мерил шагами комнату.

– Ну, тогда получается, что их спрятала твоя бабушка, – робко произнесла Алиса.

– Бабушка? – Павел взглянул на Алису будто впервые её увидел, – Но зачем ей было нужно это делать? И почему мы не знаем об этом? Почему я этого не знаю? Мне-то уж, наверняка, она об этом рассказала!

– Паша, успокойся. Надо попробовать выяснить всё. У родителей своих спроси. Может, они что знают?

– Может быть, может быть… – повторил несколько раз Павел и снова сел рядом с Алисой. И вдруг он неожиданно расхохотался.

Алиса удивлённо взглянула на друга. Он резко оборвал смех и воскликнул:

– Прости, Алиса! Ну, разве не смешно, что мы с тобой два взрослых, образованных человека… Замечу, не просто образованных, а оба – медики…

– Извини, но я – психолог, – поправила Павла Алиса.

– Не важно. Училась-то ты в медицинском, как и я. Так вот. Оба медики и испугались какой-то ерунды! Каких-то побрякушек? Да, именно – побрякушек!

Он снова встал и нервно заходил по комнате.

– А всё происходящее просто объясняется. Первое – браслет рассчитан на более тонкую руку, нежели твоя. Вот она и стала отекать, когда ты нацепила его. Второе – не расстёгивался замок. Так ты его зацепила за прорезь в самом браслете! Третье. Я странный? Так это ещё проще объясняется – устал! Отдохну немного и буду, как новенький, без странностей! Ферштейн? – он наклонился к Алисе, разведя руки в стороны.

– Ферштейн, – отозвалась со вздохом Алиса. – А кулон?

– Что кулон?

– Кто кулон закрыл?

Павел задумался.

– Кулон?..

Хлопнул рукой себя по лбу.

– Ах я дурачина! Я же бросил его резко на стол, когда ты закричала. Вот он и захлопнулся! Вот ненормальные-то мы с тобой. Напридумывали чёрте чего! Стыдно даже кому сказать…

Алиса поёжилась, как от озноба:

– Ты прости, но мне всё равно как-то не по себе… Да и домой пора. Поздно уже.

Она взяла свою сумочку и встала.

– Ну, что ж, домой, значит – домой! Я тебя отвезу, – отозвался Павел.

«Опель» Павла мчался по ночному Петербургу из центра в район Гражданки. Ехали молча. Тихо играла музыка.

Первым нарушил молчание Павел.

– Что приуныла? – спросил он, мельком взглянув на подругу, задумчиво смотревшую в окно.

– Да всё думаю… О найденных украшениях…

– Не боись, – усмехнулся Павел, – прорвёмся! Покажу их знающему человеку. У Мишки есть знакомый ювелир. Если это какие-то важные исторические ценности, отдадим их в соответствующие инстанции. Если нет, то распорядимся ими по своему усмотрению. Ферштейн? – подмигнув Алисе, весело произнёс Павел (Ферштейн – по-немецки «понятно», была любимая присказка Павла, когда он пытался кому- либо что-то объяснить).

– Ферштейн, – без особой радости в голосе отозвалась Алиса.

– Паш, а всё же интересно, кто до твоей бабушки жил в этой квартире?

– Я ведь тебе уже говорил – не знаю! Сколько себя помню – бабушка в этой квартире всё время жила. Отец там родился, – Павел затормозил на светофоре, – мать бабушкина, прабабка моя – Пелагея, тоже здесь жила, – зажёгся зелёный свет и Павел тронулся с места. – Правда я не видел прабабку живьём. На фотографиях только. Она в блокаду умерла. Бабушка выжила. Ей двадцать с небольшим тогда было. Прадеда на фронте убило. Перед самым окончанием войны. До полковника дослужился. Уже в самой Германии погиб. Обидно…

Павел опять бросил взгляд на Алису. Короткая мальчишеская стрижка, вздёрнутый носик вызвали в нём какое-то непонятное чувство: жалость, смешанную с нежностью. Ему захотелось притянуть девушку к себе, обнять … « Уж не влюбился ли ты, дружище, в свою закадычную подругу?» – мелькнуло у него в голове. Павел отвёл взгляд от Алисы, поборов в себе неожиданный прилив нежности, произнёс: