Пегги Гуггенхайм чутко улавливала главные тенденции в искусстве авангарда первой половины ХХ века под руководством мудрых консультантов: критика Герберта Рида, художника Дюшана, покупала для своей коллекции знаковые вещи представителей диаметрально противоположных направлений. Как, например, «Плачущий крокодил, пытающийся поймать Солнце» (1936) Карела Аппеля, входившего в группу «Кобра». Группа существовала недолго, но её идеи нашли воплощение в произведениях Аппеля, придававшего большое значение материалу и его спонтанному использованию. В 1950-е на его полотнах появились одинокие фигуры людей и животных, изображенных в свободной и грубой манере, наивной но без всякой попытки моделирования или создания иллюзий перспективы. Крокодил изображен как плоская и неподвижная форма, обрамленная тяжелыми линиями как в рисунках детей. Физические качества густых слоев и разнообразие их расположения на холсте позволяет им отражать свет и проецировать тревожные тени, усиливая эмоциональную интенсивность яростных цветовых контрастов.
Тео Ван Дусбург выступал с протестом против сведения линий к горизонталям и вертикалям, на чем настаивал Мондриан и создал свой вариант неопластицизма – «элементаризм». В работе «Контр-композиция ХХШ» (1926) нет центрального пункта, нет пустых и инертных зон. Загадочные полотна Де Кирико вдохновляли сюрреалистов. Сновидческая атмосфера его композиций возникает из иррациональной перспективы, отсутствия единого источника света, удлиненных теней и галлюцинаторной фокусировки предметов. Итальянские площади, окруженные портиками и классическими фасадами, трансформировались в пустые зловещие молчаливые сценические структуры, чтобы скрыть невидимые тайны – «Красная башня» (1917). Не менее загадочная, скорее странная, картина «Империя света» (1959) Рене Магритта. Изображена темная улица, противопоставленная дневному небу, ярко освещенному, с густыми кучевыми облаками. Никаких фантастических элементов, лишь парадоксальное сочетание дня и ночи. Светоносность неба еще более усиливает непроницаемость темноты. А Джузеппе Сантомазо в картине «Тайная жизнь» (1958), чтобы решить проблемы изображения цветовых и световых сочетаний, основывался на повседневном опыте родной Венеции, возникшем из осознания классической культуры. Название работы намекает на встречу искусства и жизни и указывает на человеческую фигуру в центре, чьи характерные структурные особенности появляются и исчезают, могут легко смешиваться со знаками, случайно возникающими на стене.
Последние годы жизни Гуггенхайм провела в Венеции, где смогла реализовать свою мечту – открыть Музей современного искусства, продолжала приобретать произведения, о чем свидетельствует коллекция искусства после Второй мировой войны. Особенно её интересовали произведения двух венецианских абстракционистов Пармеджани Танкреди и Эдмондо Баччи. В 1960-е она прекратила собирательскую деятельность, а свой дворец с коллекцией подарила Фонду Соломона Гуггенхайма.
Совершенным творением выдающегося архитектора Миса ван дер Роэ является Новая национальная галерея, открытие которой в 1968-м в Западном Берлине стало знаменательным событием в послевоенный период. Заголовки в прессе были восторженными: «Мис ван дер Роэ возвращается в Европу», «Новый храм для искусств»… А публика штурмовала музей. За один месяц галерею посетило 100 тыс. зрителей. Здесь архитектор продемонстрировал новую модель музея: отказ от концепции музея, состоящего из многочисленных тематических залов, ради создания крупного открытого пространства с использованием стекла. В Новой Национальной галерее в полной мере проявились главные элементы эстетики Миса ван дер Роэ: суровый минимализм, утонченная элегантность концептуальной и конструктивной простоты его стиля, пристрастие к использованию стекла и стали в сочетании с деревом и камнем.
Конструкция помещена на массивное основание из светло-серого камня. Вы сразу ощущаете, как идущая по периметру здания квадратная каменная структура дистанцирует вас от уличного шума и суеты. Оригинальное решение террасы с подчеркиванием ее обособленности делают ее идеальным местом для презентации скульптур. Впечатляет монументальная стальная крыша, не только из-за размера 65 кв м. Её темная, почти черная поверхность контрастирует со светло-серой кладкой террасы и плинтуса. Смелое решение нашел архитектор и для размещения музейных интерьеров. Когда попадаешь в огромное пространство зала 50 кв м, открытое со всех сторон, со стеклянными стенами, в котором уравновешены все части, возникает желание медитировать. Используя такую уникальную павильонную конструкцию, Мис ван дер Роэ блестяще решил проблему организации пространственных потоков, актуальную для последующих десятилетий. Это одно из редких зданий, где граница между внутренним и внешним была столь открытой, прозрачной, где так умно использовались сокращения и упрощения.
Читать дальше