Андрей Барабанщиков - 1+1=1. Роман

– Пожалуйста, – чуть слыша, ответила юная любительница провинциальных постановок.

Юра сел справа от неё, я по другую сторону. Лицо девушки мне показалось знакомым.

Через месяц мы поженились.

Накрапывал холодный дождь со снегом. Дети дежурно, но тихо спорили друг с другом сзади. Никто не хотел уступать в вопросе, кто же выиграл последнюю партию в шашки. Двигатель машины слегка ворчал при нажатии на педаль газа, дворники беспардонно убирали сизые капли с лобового стекла. В салоне пахло недосказанностью и неопределённостью. Даже освежитель воздуха был бессилен рассеять этот неприятный запах.

– Кто это был? – сдался я через десять минут езды.

– Я что-то не узнал её. С работы кто-то? – я пытался ответить за Жанну.

Она слегка повернула лицо вправо, смотря на дорогу, и тихо произнесла.

– Да нет. Старая знакомая.

– Насколько старая? – не унимался я. – Насколько знакомая? – мне иногда нравились мои шутки.

– Просто знакомая. – в голосе супруги послышались стальные нотки. – Давай потом.

Моё любопытство в этот момент превалировало в моем сознании. Степень знакомства неизвестной звонящей по утрам женщины волновала моё замутнённое сознание.

– Потом, значит, потом. – я почувствовал, что моё более или менее позитивное настроение на этот день безвозвратно испарилось в исчезающем озоновом слое планеты. Я почувствовал себя одиноким и обиженным.

Этот ритуал развоза детей и жены по местам их вынужденного пребывания повторялся уже несколько лет.

Небольшой провинциальный город медленно выходил из вечной полудремы, пытаясь встать на ноги. Общественный транспорт неспешно поглощал ожидающих на остановках граждан, периодически открывая двери и выплевывая очередную порцию добравшихся до места назначения. Следуя закону сохранения энергии, в образовавшийся вакуум салона изношенных автобусов, троллейбусов и трамваев влезала новая партия сознательных жителей города, стремящихся не опоздать хотя бы на пятнадцать минут к месту отбывания своей трудовой повинности.

Люди усиленно делали вид, что работали, а работодатели притворялись, что достойно оплачивали труд своих наемных работников. Плоды труда последних обычно радовали все заинтересованные стороны – прорывов не происходило, но не было также и очевидных сбоев. Такая стабильность радовала и давала надежду на уверенный нулевой рост в будущем.

Тем не менее, из труб котельных под небольшим углом поднимался полупрозрачный дым, тротуары подвергались выборочной чистке, а грузчики в магазинах на автомате загоняли внутрь подсобок прибывший товар, готовый перейти к потребителям на взаимовыгодной основе.

В детских садах лица дошкольного возраста играли в Лего, дочки-матери и вечную войнушку. Воспитательницы пенсионного и постпенсионного возрастов постоянно и устало повышали голоса в адрес наиболее активных детишек, стремясь ограничить их деятельность на корню. В школах ребята постарше каждые пять минут сверяли время, считая в уме количество минут до звонка на перемену, причём частенько эти расчёты были неверными. Что любопытно, учителя были погружены в тот же самый процесс – желание дотянуть до звонка было у всех одинаковым за ним исключением – учителя, все-таки, вычисляли остаток времени до конца урока без ошибок.

Тем не менее, по-прежнему светило солнце, иногда уходя на отдых за серые облака. Пятна лазурного неба придавали пестроту общему пейзажу, заставляя улыбаться хотя бы в душе каждого, кто в это мартовское утро поднимал глаза выше уровня полутора метров.

Жанна дежурно поцеловала меня, слегка улыбнулась и, одернув короткое платье, вышла из машины. Её длинные ноги, которыми я всегда любовался, скрылись под шубой и уверенно двинулись в сторону бизнес-центра, где располагался офис компании, где она работала последние пять лет. Это было большое и уважаемое столичное издательство с дополнительным офисом в нашем городе, издающее огромный объём литературы разных форматов и направлений. Должность супруги, как и многих её коллег, подразумевала постоянные контакты с большим количеством людей со всей страны. Это были авторы учебников, научных работ, монографий, прочей скучной лабуды. Каждый из них был одновременно гениален, скучен и надоедлив. Гениальность свою авторы неизменно подчеркивали в каждом своём письме, навевая невыразимую скуку для читающих их произведения, написанных словно под копирку. В свою очередь, сотрудники издательства считали всех своих авторов надоедливыми, поскольку последние имели наглость беспокоить издательство чаще, чем два, а то и три раза в месяц.