Роман Булгар - Убийство журналиста

– Да ну его… к черту! – вырвалось наружу крайнее ее раздражение. – Снова меня подставили! Ты только можешь себе это представить?

Досадливая обида заплескалась в голубых озерах-глазах. Поддавшись на минутку эмоциям, женщина тяжело вздохнула, поджала губки.

– А если конкретно? Если без эмоций? – чуткие пальцы прошлись по ее опущенным плечам, слегка массажируя ноющие мышцы. – Устала?

Приятное тепло побежало по женскому телу, обволакивая сознание.

– Ох! – выдохнула она. – Как хорошо! Малахов, когда ты рядом, я обо всем на свете забываю. Даже не хочется о чем-то думать.

Горячий и проникновенный шепот приблизился к ее уху:

– А ты и не думай. Забей на все!

Оксана хмыкнула. Ха! Одному легко говорить. Ей бы его заботы.

– У меня вся работа на этом построена, на шевелении извилинами.

– Думать, моя радость, необходимо в рабочее время. За это вам там, говорят, еще какие-то деньги платят…

Выдержав паузу, муж напомнил, что дома надо жить своей семьей, отдыхать и наслаждаться жизнью. Право на отдых им по Конституции гарантировано, и никто не вправе посягать на их личную жизнь…

– Да, Малахов. Конечно, тебе хорошо говорить, – жалобно протянула Оксана, захотевшая превратиться в маленькую девочку, похныкать на его плече. – Над тобой начальства нет. А у меня… – она тяжело вздохнула.

Вспомнив о своем незримом сопернике, муж грозно нахмурился:

– И что натворило твое начальство?

– Приказало до утра думать… – протянула Сана, прогибаясь в спине.

– И к утру родить… – не задумываясь, бодро продолжил Жека.

– Что? – она повернула непонимающие глаза. – Малахов, опять ты со своим казарменным юмором! Серьезно толковать-то можешь? Или у тебя одни пошлости жужжат в ушах? Жил бы в своей казарме. Среди таких же доморощенных умников-солдафонов со сморщенными мозгами кретина и мятыми погонами прапорщика-старшины. Или можешь?

– Можешь… – муж кивнул головой, не сводя с нее любящих глаз.

Искоса поглядывая на него, Оксана спросила:

– Ты слышал про то, что убили Иванчука?

Мужские пальцы на мгновение замерли, а потом снова задвигались.

– Городского дешевого свистка – соловья молодой демократии? И что? Было бы из-за чего особо сильно печалиться. Не он первый из их пишущей братии, не он, так уж устроена наша жизнь, и последний.

– Как это что? – женские плечики недоуменно вздернулись. – Он же депутат Верховной Рады. Неужели, Малахов, тебе одного этого мало, чтобы прочувствовать весь момент? Всю его эпохальную важность…

– Вы-то, мое Солнышко, – он непонимающе воззрился на жену, – какое отношение имеете? Верховная Рада далеко, заседает в Киеве и проходит по гражданской, если мне не изменяет память, юрисдикции.

– Все сходится, – начала чеканить Оксана, пряча свое раздражение по поводу очевидной и непробиваемой бестолковости мужа, – к тому, что его заказали господа военные. Как оно и ни парадоксально звучит.

– Чего? – Малахов скептически улыбнулся. – Никогда не поверю, уволь меня. Нужен он им больно, этот хлюст. Дешевый мыльный пузырь.

– Да, и подозревают в этом двух офицеров с группы «Беркут».

Окончательно поняв, что пошли уже не шуточки, Жека скинул с себя маску игривой и беззаботной беспечности:

– И кого, если не государственный секрет? Не надо разглашать тайну следствия. За это статья светит. А мы Уголовный кодекс всегда чтили и поныне чтим. Мы законопослушные граждане…

– Есть некто, – исключительно уверенная в муже, Сана доверительно приоткрыла завесу, – подполковник Филимонов и майор Бойко.

– Серьезно? – на лице Малахова расплылась ничего не понимающая улыбка. – Филя причастен к убийству? Убей меня, но никогда не поверю!

Мужская ладонь нервно прошлась по озадаченному затылку. Чтоб Филимонов со своей инфантильностью совершил подобное… Бред это, совершенный бред сивой кобылы. Иначе и не назвать эту инсинуацию…

– Стой, Жека! – женщина мгновенно сконцентрировалась.

Подспудно она подумала о том, что есть зацепка. Правда, что можно будет из этого извлечь, пока совершенно непонятно, но все же.

– Ты его знаешь? Откуда? Коротко и по существу вопроса…

– Они оба оканчивали наше училище. Да их близко к спецоперациям не подпускают. Они там, в штабе, сидят, бумажки перекладывают. Нет, Сана, они не могли. Это точно, как дважды два – четыре…

Если муж говорил, то этому можно было всецело верить. Но…

– Ты уверен? – на всякий случай Оксана не преминула уточнить.