Илья Бестужев - Жизнь и душа художника

«Человек по натуре своей художник», – это еще кто-то из классиков заметил. Только эти способности надо в себе, во-первых, обнаружить, а, во-вторых, развивать. И не надо думать, что если художник, то обязательно – живописец. Им можно быть в любой профессии при одном условии: творческому подходу к делу и любви к нему.

Но и это еще не все. Нужно любить не только дело, которым занимаешься, но и тех, для кого им занимаешься. Это, пожалуй, самое трудное. Но, как показывает жизнь, вполне возможно. Если очень захотеть, конечно.

Валентин родился в Москве, в семье потомственных парикмахеров за несколько лет до войны. Точнее, это сейчас Москва и престижный район Мосфильма. А тогда был просто один из подмосковных поселков – Троицкое-Голенищево.

Село Троицкое-Голенищево известно тем, что там жил митрополит Московский и Киевский Киприан. Территория деревни Голенищево была в оврагах и лесах. Резиденция располагалась в месте, где река Раменка впадала в Сетунь.

Бывшее село превратилось в современный район с высотными домами и жилыми комплексами на западе Москвы. Неизменным остался овраг и церковь Троицы Живоначальной.

Родители жили дружно, радовались рождению первенца-сына, которого, кстати, окрестили в местной церкви, которая и по сей день стоит на прежнем месте.

Церковь Троицы Живоначальной. Фотография из архива Савельева.

Но началась война и Федора Алексеевича Савельева призвали на фронт.

А маленького Валентина мать отправила к бабушке в деревню под Углич – подальше от бомбежек и полуголодной жизни, поближе к многочисленной родне. Бомбежек, действительно, не было. Но хлеб тоже выдавали по карточкам – по 150 грамм на человека в день…

– Я тогда мечтал: вот вырасту и стану булочником. Буду печь столько хлеба, сколько смогу. И всем раздавать, чтобы радовались.

Заметьте, не летчиком, не полярником, не непобедимым командиром… ну, кем тогда мечтало стать большинство мальчишек. Пекарем. И уже тогда – приносить радость людям.

Первый класс Валентин отучился в школе соседней деревни. Ко второму классу уже вернулся в Москву. Война неуклонно приближалась к Победе и уже можно было ждать скорого возвращения отца. Особенно после того, как над Москвой взметнулись праздничные фейерверки.

Но вместо отца дождались «похоронки». Федор Савельев геройски погиб 29 апреля 1945 года во время боев за Берлин и захоронен с подобающими почестями. Где именно захоронен, не уточнялось.

– Шестьдесят лет я искал могилу отца. Сколько запросов отправил, сколько отписок получил, сколько кабинетов обошел. И все-таки нашел захоронение, там даже памятник с именами стоит, все честь по чести. Но, считай, всю жизнь мне это покоя не давало. И еще то, что всего-то десяти дней отцу не хватило, чтобы живым домой вернуться. Всего десяти дней…

Детская мечта сбылась частично: пекарем Валентин не стал, потому что ко времени выбора профессии хлеб можно было купить в любом магазине в любом количестве. Но совсем отказаться от желания радовать своей работой людей отказаться не мог. И поступил… в кулинарный техникум.

– С нелегкой руки Геннадия Хазанова «учащийся кулинарного техникума» стал практически синонимом идиота. А нас учили профессионалы с дореволюционным стажем и учили очень серьезно. Причем узкой специализации не было, каждый умел готовить все – от борща до мороженного. И готовить хорошо, халтуры наши преподаватели не потерпели бы.

Но романтики хотелось отчаянно – молодость есть молодость. Да и мечты у него были связаны с морем: выучиться, например, на капитана дальнего плаванья или даже на директора крупного пароходства.

Поэтому после окончания ПТУ Валентин завербовался на грузовое судно во Владивостоке и отправился бороздить тихоокеанские просторы. Попал на грузовой пароход «Витебск» с командой в тридцать шесть человек. И все, как на подбор, большие любители поесть. Причем вкусно, а не абы как.

На чудом сохранившейся фотографии того времени можно увидеть «Витебск» на стоянке в одном из портов Дальнего Востока. Конечно, это не воспетый всеми писателями и поэтами парусный фрегат, не могучий лайнер, бороздящий океанские просторы и уж, конечно, не грозное военное судно. Но все равно – впечатляет.

Пароход даже по современным меркам не маленький, но провести на нем несколько лет с редкими заходами в порты и выходом на берег… Не знаю, насколько это романтично, но нужно очень любить море и свою профессию, чтобы обречь себя на такое добровольное полузаключение. А если еще и шторм – явление довольно частое в тамошней акватории – то плаванье превращается в экстремальное путешествие, которые сейчас так любят искусственно создавать для любителей острых ощущений.