Valentina Winter - Помни и улыбайся. Стихи и проза

Фотограф Gerda Heroin

© Valentina Winter, 2017

© Gerda Heroin, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4485-1781-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Несколько непрочитанных сообщений в социальной сети. Пара пропущенных вызовов от друзей. Кто-то ищет меня. А мне все равно. Меня нет уже вторые сутки. Я лежу на полу, посреди комнаты, раскинув руки. Вокруг меня гора пачек из-под чипсов и прочей дрянной пищи. Музыка долбит во всю мощь, но я не слышу слов песни. Нет, конечно, биологически я жив. Но в воображении меня уже сотню раз нашли полуразложившимся в пустой квартире, погибшем от внезапной остановки сердца. К несчастью, мое сердце работает исправно. Поэтому остается только лежать вот так. Со всеми бывало такое. Лежишь один, в пустой комнате, думаешь. И внезапно осознаешь, что ты устал влачить это жалкое существование. Ты – никто. Теоретически, практически, логически, дедуктивно, индуктивно, по статистике, по теории больших чисел, по Фрейду, по Ницше, по Дарвину. По-любому. А еще ты хочешь убивать. И миллионную толпу рабов, которые построят для тебя памятник высотой с три диаметра Земли. Ты лежишь, насилуешь и без того измученный воспаленный мозг идеями о бессмысленности бытия. Ты ничего не добился. Но все говорят тебе: «Эй, еще не все потеряно!» Фраза «не все потеряно» для меня значит: «Ты олигофрен, но есть шанс, что ты станешь полноценным членом общества. По крайней мере, тебя можно научить пользоваться дрелью и унитазом». В моем случае потеряно уже все. Нет, унитазом я пользоваться умею. Просто меня отчислили из университета, уволили с работы и бросила невеста.

Я мог бы продолжать бесконечно жалеть себя, но сделать этого мне не удалось. Громко хлопнула входная дверь и на пороге комнаты появилась Катя – моя старая подруга, которую я знаю со школьных лет. Сначала я удивился, но потом вспомнил, что сам дал ей ключ от квартиры, чтобы она поливала цветы, пока я был в отъезде. Она скрестила руки на груди и, прищурив глаза, уставилась на меня. В ее глазах не было жалости или презрения. Я больше всего боюсь этого. Невыносимо, когда тебя жалеют или презирают окружающие. Но это не мешает мне испытывать те же чувства по отношению к самому себе. Катя смотрела на меня с интересом.

– Так и будешь валяться?

Я не пошевелился.

– Да.

Катя вздохнула, прошла в комнату и выключила музыку. Стало до отвращения тихо. Не люблю тишину. Нет возможности заглушить свои мысли.

– И что ты здесь делаешь? – Катя зависла надо мной как немой укор.

Я поморщился. Вредная девчонка не могла не испортить этот и без того невеселый день. Она всегда умудрялась появится в самый неподходящий момент.

Вообще Катя хорошая девушка, но сейчас ее присутствие бесит. Она мешает мне страдать.

– Не молчи на меня! – Катя пощелкала пальцами перед моим лицом. – Что ты делаешь?

– Я пишу жалобы в германское объединение рейхсдойче и фольксдойче, в орден тевтонов и бомжу Афанасию с омского ЖД вокзала. Не видишь, что ли? – Я закрыл глаза, показывая, что продолжать беседу я не намерен. Но Катю мои намерения, конечно же, не интересовали.

Она распинала окружавший меня мусор и за воротник выволокла в коридор. Я не сопротивлялся, притворяясь овощем. Просто я знал, что сил Кати не хватит на то, чтобы вытащить меня дальше коридора. Но упрямая девица не сдавалась. Она подошла ко мне с другой стороны и взяла ногу в дырявом носке и зажала подмышкой. То же произошло со второй ногой. Она снова потащила мое безвольное туловище, попутно ударив меня головой о табурет. Я уверен, что она специально это сделала. От удара в голове появились новые мысли. Отчислили из универа? Ну и что? Я вообще не хотел поступать на эту специальность и впустую потерял три года. Теперь есть шанс изменить ситуацию и попробовать себя в том, что по-настоящему интересует. Работа? Я был сисадмином. Непыльная работенка… Найду что-нибудь лучше. Невеста? Мы были знакомы год, все так быстро развивалось… Да, пожалуй, это наиболее значимое событие из всех и по этому поводу стоит погрустить.

Катя выволокла меня в подъезд, снова ударив мою многострадальную голову о порог. Ее покрасневшее от натуги лицо выглядело веселым и довольным.

– Эй, туша, может сам уже пойдешь? Я же от тебя не отстану, – Катя подняла руки, выпустив мои расслабленные ноги из захвата подмышек. Они шлепнулись на пол. Я нехотя поднялся.