Максим Милосердов - Атлантикс

Окно. Третий этаж. Забор метра три, а за ним большой город – бетонные джунгли высоток. Никаких шансов выбраться! Я оглянулся на врачей. Их лица стали серьёзнее.

– Мне кажется, коллеги, чип ещё недостаточно прижился, – протянул незнакомый мне доктор. – Надо ли торопиться с операцией?

– Без вариантов! – сухо заметил Гарри.

– Журналисты ждут! – вмешался долговязый доктор в очках в толстой чёрной оправе, придававших низколобому лицу обезьяне выражение. – Его надо продемонстрировать публике, иначе о Маугли забудут.

– Доктор Гарри! Может быть, покажем его в таком виде? – предложила Мария. – Он уже может ходить, отзывается на имя. Дадим людям возможность наблюдать за становлением Маугли – это только усилит интерес к вашей работе.

– А вдруг он опять начнет кусаться или испугается телекамер? – Гарри с сомнением покачал головой.

– Я не буду кусаться, – вдруг сказал я, сам того не ожидая от себя. – Я хороший.

Люди в белых халатах рассмеялась, а Гарри сделал шаг вперёд и потрепал меня по щеке.

– Если хочешь, кусайся! Топай ногами и даже иногда вопи тарабарщину. Полное превращение Маугли в дееспособного гражданина после лоботомии лишь подтвердит эффективность наших методов лечения!

Присутствующие удовлетворённо закивали.

***

Пресс-конференция была намечена на вечер. Для шоу в прямом эфире, которое обещало собрать миллионы зрителей, дали прайм-тайм на одном из популярных каналов. В обед ко мне в камеру загнали журналистов, призванных подготовить душещипательный анонс для разогрева аудитории. Толпа кривоногих, сутулых, низколобых существ заполнила палату. Я почувствовал отвращение к происходящему, но тут же перед глазами вспыхнула надпись: «Плеяда самых популярных журналистов Парижа! Ими восхищаются все!» Осознание причастности к великим людям привело к выработке эндорфинов, и в груди возникло какое-то тёплое чувство, сладкой волной растекающееся по телу. Это было удовольствие от лицезрения настоящих звёзд. И тут же противоположное ощущение, рождённое другой – настоящей частью моей личности, вызвало прилив негодования – гипофиз выбросил в кровь порцию норадреналина.

«Эти перепады настроения и противоречивый гормональный коктейль вряд ли пойдут на пользу моему организму», – отметил про себя я.

– Маугли, как вы себя чувствуете? У вас есть другое имя? Вы уже научились говорить? – вопросы сыпались один за другим.

Я не мог определиться, какую стратегию поведения избрать. Уж точно, я не Маугли. Судя по всему, я неплохо образован. Даже похудевший и с разрезанной головой я куда красивее окружающих людей. Из-за электрошока и, вероятно, вивисекции я впал в амнезию, но если не допускать эту банду к своей голове, возможно, мне удастся вспомнить, кто я такой на самом деле – мозг очень пластичная штука!

– Я… Ещё не совсем освоился… Господа… – взрыв аплодисментов.

– Ты что-нибудь помнишь о жизни в джунглях?

– Нет… Я сейчас ничего не помню…

– Твоя голова – она всегда была такой или наросты появились недавно?

– Пусть лучше доктор эээ Гарри или женщина, которая ему помогает, расскажут об этом.

– Господа! Пресс-конференция окончена! Маугли устал, – доктор Гарри с сияющей улыбкой выдворил толпу репортёров за двери, и я услышал, как его обступили с вопросами в коридоре.

В палате остались Мария и безразличный санитар. После того как меня отвязали, он не отходил ни на шаг.

– Мария, прошу вас! Я ничего не помню. Помогите разобраться, что у меня за болезнь?

Мария посмотрела на меня с сочувствием.

– Бедный Маугли, конечно, ты ничего не помнишь. Доктор Гарри удивлён, как ты вообще мог передвигаться и не забывал дышать. Ведь у тебя не было подключения к внешнему мозгу.

– Подключения? А разве собственного мозга недостаточно?

Мария засмеялась!

– Ты же не животное, Маугли, хотя и был воспитан каким-то диким и жестоким племенем. Но даже у дикарей сегодня есть биочипы.

«Мозг народа большой Земли атрофировался за ненадобностью. Они рожают трёхмесячных младенцев и выкармливают их в барокамерах. Вместо мозга довольствуются подключением к компьютерной сети, хранящей память, чувства и решающей, как следует поступить», – вдруг вспомнил я. Не увидел подсказку перед глазами, а именно вспомнил! Значит, я все-таки не сумасшедший. Я просто родился не здесь, а там, где в ходе эволюции мозг не уменьшился катастрофически и не требовал использования искусственного сетевого интерфейса для реализации базовых функций!