Сергей Серванкос - Несерьёзно о серьёзном. Мы часто смеёмся там, где надо плакать

© Сергей Серванкос, 2017

ISBN 978-5-4485-1964-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

События, которые перевернули нашу жизнь начались обычным сентябрьским утром. Я выбежал из дома, как всегда опаздывая на работу и думал, что бы сказать Мих Михочу, так мы между собой звали начальника смены Михаила Михайловича Воронцова. Возле входа баба Вера, как доблестный часовой на посту, тут же прореагировала на мой выход:

– Что, Сучков, опять на работу опаздываешь?

– Я Сурков. Ничего не опаздываю, у меня отгул сегодня.

– Ага, отгул за прогул. Не надо песни во дворе всю ночь горланить. Я всё участковому расскажу. Пусть выпишет тебе за нарушение общественного порядку. Ночью люди спать должны.

«Вот и спала бы себе, карга старая» – подумал я и побежал к автобусной остановке.

Когда уселся на свободное место возле окна в разбитой маршрутке, продолжая обдумывать варианты оправдания своего опоздания, вдруг услышал душераздирающий крик женщины говорившей по сотовому. Она бросила телефон и выпучив глаза орала, как ненормальная, тыча пальцем в ладонь своей руки:

– Господи! Что это?

Я посмотрел на её ладонь, но ничего не увидел. Женщина продолжала орать, водитель резко затормозил, все обступили потерпевшую.

– Что случилось? – спрашивали её.

– У меня палец пропал, – орала женщина, тыча в ладонь.

Тут я увидел, что у неё нет мизинца, невольно глянул на свою ладонь и похолодел от ужаса. У меня не было левого мизинца. Самое странное, что я не чувствовал боли или какого-то неудобства. Посмотрев по сторонам, увидел, что некоторые пассажиры тоже недосчитывались пальцев на руках.

– Что это? – визжали женщины.

– Не иначе вирус какой-то новый, коленвал его дери! – пробасил водитель, разглядывая свою четырёхпалую кисть. – Мигом все из маршрутки! Я в поликлинику, коленвал её дери!

– Мы с вами! – заорали дружно пассажиры.

В поликлинике был переполох. Все, с поредевшими конечностями, рвались к врачу. Плач, истеричные крики, духота и теснота сводили с ума. Я попытался занять очередь к терапевту, но оказалось, что он сам лишился уже кисти и находится в долгосрочном обмороке. Пока ему оказывали помощь я сел на кушетку у стены. Рядом сидел молодой парень. Он плакал.

– Ты чего? – спросил я.

– Я знаю из-за чего это. Почему я мать не слушал?! – он уткнулся в колени и зарыдал.

– Ты знаешь! Так скажи, что это? – стал я тормошить его за плечи.

Он выпрямился, вытер нос рукавом левой руки, тут я увидел, что правой у него нет вообще. Парень всхлипывая стал не спеша говорить:

– Я у вокзала напёрстками промышляю. Сегодня утром нашёл пару лохов и хотел их развести. Один ещё спросил: «А вы не обманите?», я: «Нет, конечно». Тут у меня мизинец исчез, я думал показалось. Стал напёрстки крутить, одного облапошил, безымянный пропал. Думаю, вчера дури перебрал, теперь мерещится чепуха какая-то. Второго облапошил, смотрю средний исчез. Тут бы остановиться и мать вспомнить. Она мне всегда говорила, что не доведут меня до добра эти махинации. Так нет же, как же я брошу, если клиент просит ещё и ставки повышает! Когда кисть исчезла, я хотел сбежать, а эти полоумные, словно слепые, орут: «Давай ещё!» А чем давать – кисти нет, напёрсток нечем брать. Я им говорю, что патруль идёт, сейчас повяжут. Подействовало, лохи сбежали, а у меня руки по локоть не стало. Пока сюда ехал таксисту не заплатил, сказал, что нечем. Вот без руки и остался.

– Ты хочешь сказать, что когда врём исчезает тело?

– Ага.

Я вспомнил ответ бабе Вере и посмотрел на место, где раньше был мизинец на моей руке. Если это правда, то надо просто больше не врать. Такой вывод меня немного успокоил, я стал пробираться к выходу. Народ всё прибывал.

Выйдя на улицу, я направился домой. На лавочке перед подъездом сидело два туловища. Одно было в платье бабы Веры и с её головой, но рук и ног у него не было. Рядом такое же тело бабы Сони из соседнего подъезда. Они оживлённо обсуждали последние новости, а их тела медленно укорачивались. Я быстро проскочил мимо, но был замечен бдительными старушками. Не расслышанные мною слова, видимо, были не совсем правдой, потому что у бабы Веры исчез нос, а у бабы Сони левое ухо.