Павел Поповкин - Убить циклопа. Криминальные фантасмагории (сборник рассказов)

– В принципе правильные рассуждения, – похвалил главврач, – владельцу нужна прибыль. Но я получаю выгоду, за каждого больного имею свой процент, это значит, что меня не эксплуатируют. Я практически партнер. По крайне мере не чувствую себя рабом на галерах.

– Нет, вы себя обманываете. Вы самый настоящий раб.

– Ну-ну, давайте, продолжайте.

– Запросы владельца мастерской возрастают, он получил свои 700 рублей, но ему уже надо на следующий месяц произвести 2—3 и более шкафов, чтобы увеличить свою прибыль в разы. Капиталист выбирает один из следующих вариантов: 1) снижает зарплату рабочему; 2) увеличивает до предела на рабочего нагрузку за прежнюю зарплату; 3) ищет более дешёвую рабочую силу. Что касается нашего диспансера, он увеличивает до предела на рабочего нагрузку, вы же не оспорите, что число пациентов-шкафов с начала года утроилось. А зарплата ваша повысилась доктор?

Главврач промолчал, что-то в уме стал подсчитывать, но не выразил ни какой мимикой итоги своих изысканий. Отвечать на вопрос он, конечно, не стал.

– А проглотили доктор, – больной стукнул локтями по столу. – Вернемся в нашу мастерскую, погоня за большей прибылью, с каждым циклом производства, усиливает эксплуатацию рабочего класса. Владелец мастерской становится богаче. В то время как его работник, который производит уже по три шкафа в месяц, получает, в лучшем случае презренные, оскорбительные 300 рублей, труд его обесценивается с каждым оборотом производственного цикла. Приходит момент, когда рабочий для своей квартиры, хочет купить шкаф, в вашем случае отдать своего родственника в психдиспансер. Он приходит в мебельный магазин, и уходит ни с чем, мебельщик не в состоянии на свою нищенскую зарплату-подачку купить вещь, которую сам же произвел.

– Откуда вы знаете про моего дальнего родственника… очень дальнего… супруга попросила чтобы его… – засмущался главврач.

– До того как попасть сюда, я агитировал его в том областном центре, куда вы меня снова отправляете, заведение там государственное – бесплатное. Здесь же, в элитном диспансере, психи на вес золота. А теперь о стоимости шкафов-больных, вы и трехсот не получаете за одного, вас обманывают, даже и 30 рублей не будет. Вы дурак доктор, вот так вот вам по-марксистски и скажу.

– Почему, дурак?! С точки зрения психиатрии мне даже интересно.

– Я не психиатр, а великий экономист. Вы хуже, чем дурак, повторюсь, вы – раб, раб системы. Знаете сколько мои родственники, и родственники других пациентов платят владельцу диспансера. Вы знаете, где лежат подтверждающие документы.– Больной встал, подошел к главврачу, и на ухо что-то прошептал, лицо того приняло испуганное выражение, он молчал. Даже когда прошло время для лечебной пятиминутки – не пикнул. Между тем больной не унимался.

– Пока что, выгодоприобретатели от эксплуатации трудового народа надежно защищены законами, государственным аппаратом, идеологией и даже религией, – ходил свободно по кабинету больной. – Но скоро наступит следующая грандиозная стадия, она, я точно знаю, закончится потрясением основ государства. Маркс, то есть я, заявил: революции – локомотивы истории. Пролетариат в борьбе против буржуазии, против класса потребляющих, насильственным способом отбирает у них власть и превращает себя в господствующий класс. Уничтожим цепи рабства, нам нечего больше терять кроме этих цепей, так разобьем их доктор!!! Будьте с нами, вставайте в наши ряды, удавим капиталистов. – Больной протянул забинтованные кулаки для рукопожатия, и добавил. – А бороду вы все-таки выньте из мусорки, она вам еще понадобиться.

Когда оперативники снова приехали на место ЧП, в морг уже увозили обугленные человеческие останки. Были обнаружены осколки газового баллона, которым «Маркс» хотел снести стену, но вместо нее на воздух взлетели все члены его кружка. Неожиданно, дверь в кабинет главного врача оказалась заперта, как оперативники не стучались, никто не открывал, изнутри ни звука. Перелезли через распахнутое окно, в комнате никого, на столе оставался список пациентов погибших при штурме хозяйственного корпуса психдиспансера. Рядом лежал второй лист, на нем коротко записано: «Заявление, прошу уволить меня по собственному желанию, так как не согласен с политикой и методами работы диспансера. Ваш Эрнесто Че Гевара.»

Трамвай затормозил на остановке «Прокатная». Мужчина, одетый в допотопную дубленку, с обезумевшим лицом, кому-то махая рукой, соскочил со ступенек.