Серж Бэст - Вкус полыни

Я, воодушевлённый решительными действиями деда, принимаюсь крутить трещотку своего деревянного автомата, при этом кричу что-то несуразное. Я расстреливаю волков, представляя, что это фашисты, внезапно напавшие на нас.

Волки, заслышав неожиданный для себя металлический треск, трусливо поджимают хвосты, и, оставив нас, быстро бегут в сторону леса…

– Деда, миленький, мы победили фашистов? – плача навзрыд спрашиваю я его.

– Да, внучок. Мы их победили. Никола-угодник, твой заступник, не оставил нас в беде. Пойдём быстрее домой, мне нужно объяснить всё своим богам и просить их, чтобы они простили мне измену…

– Какую измену? – спрашиваю я.

Но мой вопрос тонет в безмолвии. Дед, молча, высвобождает из упряжки раненую кобылу, и мы идём к деревне, держа под уздцы перепуганное до смерти животное.

Вечером этого же дня дед Яшка неожиданно заболевает. Узнав об этом от своей бабушки, я спешу к нему.

Дед лежит в горнице на кровати, во всём чистом и белом.

– Деда, ты же не умрёшь? – заподозрив неладное, спрашиваю я его.

– На все воля божья, – отвечает он мне явно слабым голосом. – Сёмка, не забудь, что ты отныне должен почитать своего спасителя Николу-Чудотворца – он самый старший среди святых. Его я просил в своей молитве спасти нас от волков, так как он не только истребитель змей, но и волчий пастырь.

– Хорошо, я буду его почитать, – клятвенно обещаю я деду.

Утром следующего дня дед Яшка умирает. Свадьбу Григория переносят на осень.

Я долго горюю по своему любимому деду и этим пугаю свою бабушку, поэтому она, втайне от моих родителей, решает свезти меня в район и там крестить в небольшой церквушке.

У попа, окрестившего меня, я спрашиваю:

– Есть ли в вашей церкви икона Николы-Чудотворца?

Он мне указывает на икону, стоящую рядом с иконой Бога Христа. Никола-Чудотворец мне нравится. У него такая же, как у моего деда, аккуратная белая борода, высокий лоб, выступающие скулы, карие глаза и смуглая кожа.

– Расскажите мне о нём, – прошу я попа.

Поп улыбается мне и принимается рассказывать о Николе-Чудотворце. Из его рассказа я узнаю, что это самый почитаемый святой и по значимости он приближается к почитанию самого Бога Христа. Ещё при жизни Никола в одном из своих морских путешествий воскресил моряка, сорвавшегося с корабельной оснастки в шторм и разбившегося насмерть.

– Никола-Чудотворец спас меня и деда от волков. И ещё мой дед говорил, что он их пастырь, и поэтому они послушались его, – доверительно сообщаю я ему.

По дороге обратно в деревню, у меня никак из головы не выходит рассказ попа о том, что Никола-Чудотворец воскресил моряка. И уже вечером я интересуюсь у своей бабушки.

– А это правда, что Никола-Чудотворец оживил умершего моряка?

– Правда, внучок!

– Тогда он может оживить и дедушку Яшку. Я попрошу его об этом.

Бабушка моя задумывается, затем молвит:

– Не надо его оживлять, он в раю, ему там сладко. А ещё я боюсь живых мертвецов…

Свет, падающий от керосиновой лампы на её старческое лицо, причудливо отражается дрожащими тенями на стене и пугает меня.

– Я тоже их боюсь, – признаюсь я, и подсаживаюсь к бабушке поближе.

Она прижимает меня к себе со словами:

– Когда смерклось непотребно говорить о покойниках. Нехай (пусть) им будет гарно (спокойно).

– Нехай! – соглашаюсь я с нею…

– Сэмэн, – слышу я вопль своего друга «Расы», с которым уже второй сезон подряд отдыхаю в пионерском лагере.

«Сэмэн» – это моё прозвище, а «Раса» – это прозвище моего азербайджанского друга Расима, с которым я учусь в одном классе, несмотря на то, что он старше меня на целый год. Раса отстал от учёбы по причине того, что в четвёртом классе в мушкетёрском бою потерял свой правый глаз. Его деревянная шпага не выдержала натиск шпаги противника, сделанной из металлического прута, и он получил жестокое увечье.

Отдыхать в пионерском лагере нам нравится: живём в палатках, кормят нас «от пуза», ходим в походы, ловим рыбу, играем в футбол. Ну, а так как мы уже восьмиклассники, то частенько поглядываем в сторону девчонок нашего отряда. Хотя, честно признаться, мне и Расе больше нравится пионервожатая Таня – студентка второго курса медицинского училища.

Свой восторг её пышными формами мы всегда выражаем в период дневных купаний одним и тем же способом – подныриваем по очереди под неё и трогаем её за интимные места. Мы знаем, что Тане это нравится, и поэтому она не жалуется на наше поведение директору лагеря, как это делают другие пионервожатые.