Вера Попова - Ночь на Ярилу Мокрого

А Алёшка вскорости сгинул. Просто сгинул, и никто его больше никогда не видел. Месяц всего-то поискали. Была у Фёклы тайная надежда, что нашёл он сестрёнку в городе, но вишь ты, не было у неё мужа.

Сообщение о рождении внучки получила мать. Она в клочья разорвала письмо, и кинула их к печи. Феклуша собрала все и ночью при свете свечи сложила письмо, прочла, порадовалась, мысленно пожелала обеим здоровья и снова бросила клочки к печке. Вот только кусочек конверта с обратным адресом запрятала далеко в укромное местечко, надеясь, что Настя не сменит его никогда. Отвечать не стала – мать пригрозила: «Будешь общаться с сестрой – прокляну».

Терпение её вознаградилось сегодня внуком Настасьюшки Андреем, которого встретила настороженно, надо честно признать. Но до чего же открытый и хороший парень получился! Заботливый, внимательный, ласковый. Как только скажет «бабулечка», так сразу сердечко у Фёклы замирает – что ни говори, а ведь кровиночка. Настенька всегда в душе Фёклы жила. Сообщение о смерти сестры её не удивило: она об этом знала – приснилась ей Анастасия, попрощаться пришла. Отвела Феклинья поминки во все положенные сроки и, видимо, утрата не прошла даром: на нервной почве кости заболели. Да-а-а, жизнь такая сложная штука…

*

Грустные мысли пожилой женщины прервал возвратившийся Андрей.

– Баба Феклуша, я пришёл. Ты скучала без меня?

– А то как же! Я теперь без тебя всегда скучать буду. Ты молочка бы попил, соседская девчушка принесла от утреннего надоя. Ещё и пенка не осела.

– Обязательно попью. Тебе мама большой привет передала. Беспокоится о здоровье, пообещала поработать сверхурочно, чтобы в августе приехать, тебе укольчики поставить от хондроза. Кстати, как ты спала на соломенной подушке?

– Сначала крутилась, уснуть не могла, а потом сказала себе: «Надо!» и сразу уснула… Спасибо Машеньке за «привет» и заботу. Пусть приезжает. Побудет недельку, смотришь, на следующий год отпуск в деревне проведёт. Здесь лучше, чем на курорте. Согласен?

– Мне не с чем сравнивать, я на курорте ни разу не был. Что-то ещё делать будем?

– Нет, Андрюшенька, на сегодня ничего. Ты отдохни, а то с непривычки все мышцы завтра болеть будут.

– Правда?

– Ещё как! Утром проверишь.

– Тогда сегодня можно мне к Неждану сходить? Обещал я…

– Раз обещал, слово держать надо. До вечера-то отдохни. И я прилягу. Тебе на ужин что приготовить?

– Я не прихотлив. Готовь то, что привыкла, особо на меня не оглядывайся. Бабуля, у тебя всё вкусно, ты даже не сомневайся. Во, забыл: я тебе под блюдце с мёдом денежки положил, ты возьми.

– Ты чего это удумал, а? Ты мне кто – чужой, квартирант? Да разве ж я тебя не прокормлю? Не возьму! – обиженно поджала губы Фёкла.

– А это не тебе! – хитро прищурился внук.

– А… кому? – растерялась бабка.

– Петру Петровичу с гаремом на пшено. – засмеялся Андрей и, чмокнув ошеломлённую бабушку в щёку, удалился на сеновал. Он уснул сразу же: непривычный ранний подъём, физическая нагрузка – всё отразилось на нежных мышцах городского парня…

– Андрюшка!!! Обещанку проспишь!! Ужинать пора!

– Иду-иду! – отозвался Андрей.

– Ты, внук, долго не засиживайся в общине, – говорила Фёкла за ужином, – завтра доделаем огород, а потом баньку затопим, пот с себя трудовой смоем. Ты не против?

– Я не против. Ты меня научишь баньку топить?

– Хитрое ли дело! Ты враз научишься. Гляжу на тебя: толковый ты парень, даром, что городской. С лёту всё схватываешь! Ты на кого учишься-то?

– На учителя русского языка.

– Ух ты! Учёный, значит. Учитель на селе очень уважаемый человек. Ты вот и не куришь, и не ругаешься непотребно… Может, директором к нам приедешь… Я тебя подучу немного хозяйству – нашим деревенским оболтусам словесную да хозяйственную науки будешь передавать. Чего ты смеёшься, а? Вот чего смеёшься? Кто ты будешь в городе? – один из многих. А здесь – один из всех. Разницу чуешь? Ты не отмахивайся, а прислушивайся. Решать потом будешь. Сколь тебе ещё учиться?

– Три года.

– О, за это время ума наберёшься. А я тебя подожду, помирать не буду. Теперь у меня есть, ради кого жить. А там и Маньку в деревню перетянем. Смотришь, мужа себе найдёт. В городе-то суета-сует, разве приглядишься к кому, а здесь все на виду. У нас есть хорошие мужики. Годков ей сколько?

– Тридцать восемь полных…

– И верно, чего это я запамятовала… Ты поел? Чай будешь?

– Нет, не буду, спасибо. Далеко до общины?