Наталья Черепанова - Звёздный мираж

Противоречие, попытка осознать себя. Мне знакомы эти чувства, но я давно преодолела всё и этап становления прошёл. Я считала себя состоявшейся личностью, уверенной в выборе пути. Мне действительно хотелось помочь Мейфен, и я задала ей вопрос, который спрашивают лишь однажды, перед распределением выпускников из ЛАОГ. Именно он и решал всё.

Поднявшись с дивана, я подошла к иллюминатору и приложила ладонь к холодному прозрачному металлу. Мейфен проводив меня непонимающим взглядом, уставилась на сиреневатую туманность, ярким пятном размазанную вокруг «Миража».

– Посмотри туда Мейфен, что ты там видишь? – спросила я.

Несколько секунд девушка глядела в иллюминатор на расплескавшиеся по туманности золотистые звёзды. На её лице вдруг возникло умиротворение, смешанное с любопытством.

– Что же там? – повторила я вопрос, пронзив её взглядом.

– Жизнь, – не задумываясь, прошептала Мейфен, и тут же испугавшись собственного ответа, уставилась на меня.

– На этот вопрос есть два ответа, – сказала я, улыбнувшись. – И оба они правильные. Звёзды – так отвечают те, кто видит там просто красивые светящиеся точки. Жизнь – это ответ тех, чья душа, однажды устремившись в космос, не желает останавливаться. Не важно, откуда мы родом, где мы растём достаточно лишь одного взгляда туда, чтобы понять, насколько сильно твоё сердце принадлежит этому бескрайнему космическому пространству. Ты пилот Мейфен, и ты готова взять ответственность за выбор жизненного пути, потому что этой твой путь, и только твой. Не ищи другой жизни, иначе потеряешься, упустишь момент и лишишься самого важного – возможности путешествовать там, где живёт твоя душа.

– Я поняла! – вдруг просияла Мейфен. – Спасибо Лира!

– Только никому не говори, что я задала тебе этот вопрос. На самом деле, так делать нельзя. Его спрашивают, когда студенты заканчивают практику на кораблях, в качестве экзамена. Так что не выдавай меня и постарайся сделать такое же умиротворенное выражение лица, – проговорила я, покачав головой. Дисциплиной я и сама никогда не отличалась, предпочитая действовать по своему усмотрению, наверное, именно поэтому стала пилотом, чтобы свободно перемещаться в бесконечной вселенной, где никогда и никому тесно уже не будет.

– Ладно, – улыбнулась Мейфен.

– В следующий раз постарайся выполнить задание, оставив «Мираж» невредимым, – шутливо сказала я, переминая в руках мягкую подушку.

– Да, – кивнула она, вприпрыжку побежав к выходу из каюты.

– А теперь иди, и помоги Чанхелю передать астероид, – распорядилась я.

Мейфен оглянулась и, улыбнувшись, кивнула головой. Вот так появился ещё один пилот Галактического Объединения, уверенно следующий к звёздам.

Выпроводив Мейфен, я устроилась на диване удобнее и, глядя в бескрайние космические просторы, предалась воспоминаниям, неудержимо захлестнувшим мой разум.

«Хочу я вспомнить, то мгновение,

Свою забытую любовь,

Оставив позади сомнения,

Твой образ вспоминаю вновь.

Ты где-то там, в других мирах,

Тебя я вижу лишь во снах,

А может быть ты на Земле,

И вспоминаешь обо мне?

Доверюсь сердцу своему,

И пусть пройдут хоть миллиарды лет,

Тебе верна я буду одному,

Мы снова встретимся с тобой,

Сомнений нет…»

День был тяжёлым. От монотонной зубрёжки учебника по робототехнике ныла голова, а ведь это последний день перед экзаменом и с учёбой будет покончено, но что его ждало дальше? Елисей Мудров часто задавался вопросом о будущем. После обучения в Объединённом Университете Земли он пойдёт работать в Роботикс, где всю оставшуюся жизнь поведёт в лаборатории, совершенствуя роботов-помощников человека. Всё, как хотели его приёмные родители, которые и возглавляли Роботикс. Выдающиеся учёные Джинджер и Томас Тайлеры даже не обсуждали выбор сына, желая сделать из него блистательного робототехника.

– Тоска, – пробормотал Елисей, отключая голографиучебник.

Он взглянул на темнеющее небо, но вместо звёзд, которые Елисей любил разглядывать в старых учебниках по истории астрономии, увидел лишь мерцающую защитную сетку. На Земле шёл 2355 год. Технологии за последние двести лет продвинулись так, что даже вообразить невозможно. Вот только полёты в космос совсем перестали интересовать людей. Они обустроили на полуразрушенной войнами Земле самые комфортные условия. Искусственное тепло по всей планете, очищенная до предела атмосфера, через которую выход в космос почти невозможен. За человека делали всё роботы, а ему оставалось совершенствовать их, чтобы сделать жизнь совсем комфортной и даже беспечной.