Александра Руппель - Волшебное Нечто. Сказка

© Александра Руппель, 2017

ISBN 978-5-4485-2738-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Шаркая по коридору, Толстик направлялся в учительскую. Под мышкой у него был сверток. Он остановился перед дверью и прислушался. Изнутри раздавался странный звук, отдаленно напоминавший пение. Кто-то, напрочь лишенный голоса и слуха, мурлыкал что-то вроде: «We wish you a merry Christmas». Толстик постучал, и пение тут же прекратилось.

– Открыто, – раздался недовольный голос.

Толстик повернул кругляшок ручки и, споткнувшись о порог, вошел внутрь.

Комнату заливало солнце. Толстый лысеющий учитель, с видом, не располагающим к общению, вешал золотой шарик на косматую лапу елки.

Вообще, елки в школе появились чуть ли не за месяц до Нового года. Они были повсюду: в классах, коридорах, на занавесках столовой и в актовом зале, в мыслях и разговорах, в мечтах, песнях, смехе и даже в мужском туалете (Толстик сам их там нарисовал – целый лес из карандашных колючек. Надо же было как-то разынтересить пребывание в сортире!).

И только эта елка долгое время сохраняла солидарность с учительской лысиной. Но всему когда-нибудь приходит конец. Вот новогодняя гостья и преображалась. Правда, без особого энтузиазма со стороны «преобразителя». Или это только казалось?

– Ты что-то хотел? – рассеянно спросил учитель и, не глядя в сторону Толстика, выудил еще один шарик из огромной картонной коробки, стоявшей у его ног.

– И-извините, сэр… я… э-э, – запинаясь, начал тот, – я бы не пришел, но эта дура, то есть эта… Эвин. Она достала уже, она все время лезет с этими своими… дурацкими шутками. Обзывается какими-то тёпами… тыкает мне, что я ничего не делаю и… и говорит, что я толстый и…

– Понятно, – раздраженно перебил учитель. Серебристая змейка из стекла никак не хотела залезать на ветку. – Ближе к делу.

– Ну, в общем, – замялся Толстик. – Сегодня я получил это.

Он протянул мятый сверток.

«Иди туда – не знаю куда. И принеси то – не знаю чего. Или…» На многозначительном «или» послание обрывалось, и живописный черепок с косточками без лишних слов давал понять, что же будет в противном случае. Небольшая приписка в конце послания радостно сообщала, что срок поисков истекает 31 декабря в 15.00.

Учитель улыбнулся, рассматривая зубастого червяка на макушке черепа.

– Не знал, что Хэллоуин перенесли на декабрь. Может, отправитель напутал с датой?

– И с адресом, – мрачно подтвердил Толстик. – Здесь же школа, а не психбольница, – и, не сдержавшись, добавил: – Это же ненормально. Куда пойди? Чего найти? Чего она, вообще, ко мне пристала?!

– А почему ты сам ее об этом не спросишь? – вскинул брови учитель. И, не дожидаясь ответа, свернул листок в трубочку, выудил из коробки красную дождинку и, обмотав ею сверток, прицепил его на нижнюю ветку, по соседству с бело-серебристой свечкой.

– Не хочу, – покачал головой мальчик. – Не хочу я ничего спрашивать. Надоело, – насуплено уточнил он. – Дура – она и есть дура.

– Зря, – отозвался учитель, по-прежнему не глядя в его сторону. – Мог бы и спросить, прежде чем делать такие выводы. Допускаю, что с черепами она переборщила. Хотя червяк был вполне дружелюбный. Но что касается текста, тут, по-моему, нет никакой издевки. Напротив, если человек получает такое письмо, это значит, – медленно проговорил он, пристраивая зеленого дракончика на верхнем этаже елки, – что в него верят.

– В смысле? – не понял Толстик.

Учитель наконец оторвался от елочных игрушек и удивленно посмотрел на него.

– Так ты ничего не знаешь о легенде?

– Какой легенде?

– Ну как же! Знаменитая глава школьной хроники – легенда о волшебном нечто. Каждый первоклассник ее знает, а уж шестые классы и подавно, – наставительно заметил он.

– Что… за нечто? Я-я об этом ничего не знаю. Я же из другой школы. Ну… то есть, я недавно сюда попал, – запинаясь, пояснил Толстик.

– Хм, – фыркнул учитель, что, как показалось мальчику, означало: «Недавно?! За четыре месяца мог бы и выяснить обстановку».

Толстик не нашел, что сказать, и промолчал.

– Ладно, поможешь опустошить коробку – расскажу, – смилостивился препод.

Это была она. И шла она по тому же коридору. Она шла и смотрела, как падают снежинки за окнами. Белые, пушистые – они были лишь началом новогоднего волшебства. Волшебства, которое царило повсюду: оно витало в сумраке коридора, мерцало разноцветными огнями вдоль окон, заглядывало в полупустые классы, крутилось вокруг снующих по школе учеников и спешило в актовый зал, где намечалось главное чудо – новогодняя елка.