Сергей Данилов - Конспекты поздних времен

Неожиданно Макс ощутил себя маленькой чёрной мушиной какашечкой на бронзовой люстре, висящей под потолком огромной залы. Немного кривовато висящей, практически боком. Как это так? – страшно возмутился и захотел вскричать он, – кто позволил? Совсем я даже вам не какашечка мушиная, а студент второго курса Криницын, – но рта у той какашечки не было предусмотрено, поэтому оставалось только молчать и смотреть, точнее ощущать происходящее. Волноваться тоже можно было – за себя и судьбу всей своей большой родины – бронзовой люстры, висящей совсем боком, уж на последнем издыхании: вот-вот ё… ся, простите, рухнет, и тогда п…ц всем нам какашечкам будет уже полный. Ой, ну какие же мы какашечки матершинницы – мимолетно подумалось ему вдогонку, – да видно судьба такая проклятая. Ну рухнет и рухнет и хер с ней, родиной этой, что для меня, какашки лично изменится? Была сверху – стану снизу, о, делов-то! Вот уже позабыла мушиная нечесть, кем являлась недавно в прежней жизни, да и на что ей память по лучшим дням, когда она нынче самое распоследнее дерьмо… и чье? Мушиное! Никому-никому не нужное, без будущего, пусть тогда и без прошлого! Ужасно внутри себя материлась бедняга. Самое дно подоночное, самое она никто. Как жить после этого? Господи? Зачем наделил мироощущением и отвратной внешностью? Распнул на люстре за что?

В зал вбежал клон Або Цифал с выпученными глазами, какашечка отвлеклась от грустных дум и начала смотреть представление, и слушать всем своим безухим существом, будто кто ей нашептывал прямо в сердце, хотя и сердца у дуры не было, а может и было, кто её, несчастную, знает, из чего она там у себя на родине под потолком состоит…

…тридцать лет назад, в один из сумасбродных ранних утренних часов, какие приносит ночное омоложение, находясь в гормонально-возбуждённом состоянии, Або Цифал женился на Тайве Тум. Таким образом, и его не миновала чаша сия. Зачем? Он не знал, как никто ничего не знал и не понимал уже, в этом сломавшемся беззаконном мире. Загадка сродни космической. Впрочем, кому-кому, а Тайве глубоко плевать на космос с его загадками, как, впрочем, и большей части разумного населения планеты. Что касается дебилов, те да, сутками напролёт рассуждали о противоречиях Вселенной, спорили до хрипоты, били друг другу морды, рвали бороды в клочья в ходе научных дискуссий, писали длиннющие письма, забрасывая вопросами вселенскую связь.

А Тайва Тум вам не лимпопо какая-нибудь, клон в натуре по рождению, да еще гений четырнадцатой категории, короче, – деловая, отказалась развивать способности, и хотя намного превосходила Або умственно, не защитила диссертации обязательного уровня, с которой справлялось большинство дебилов после столетней тренировки. Предпочла сидеть на террасе старого дома, выходящей к морю, увитой плющом, с бокалом сухого вина в кругу поклонников. Поставив изящную ножку на тёплый мрамор, в том самом месте, где в полированной поверхности образовалась овальная шероховатая выемка, она как бы нашла самую себя. Тайва называла выемку по-разному, то «следом поколений», то «мой единственный след в истории Земли». Впрочем, дом был огромен, не дом, а длинный белостенный сарай с колоннадой на первом этаже и открытыми верандами на втором, где имелось неисчислимое множество комнат, чуланов, приемных и залов. Соседей в нём тоже пруд пруди, и даже таких следов на длинной – предлинной террасе с обветшалыми витражами и потёртым мраморным полом наберётся десятка полтора. Клоны любили жить коммунально, тогда удобнее и пакостить друг дружке и веселиться за компанию.

Цифал проковылял из своей захламлённой спаленки на террасу, подслеповато щурясь солнечным лучам: с Тайвой он давно развёлся, собственно в тот же день, когда первый раз сошёлся, и потом ещё несколько раз они сочетались и разводились, а вчера, после долгого перерыва, зачем-то поженились вновь. Правда, ближе к вечеру: Цифал был несколько дней подряд стар, а Тайва седа и, как всегда в сумерках горько пьяна, беззащитна и одинока. Вот на фига, спрашивается? Независимо от того были они женаты или нет, Або обитал в доме Тайви примаком, не имея собственного жилища, часто занимался по ночам вместо положенного омоложения астрономическими изысками, а днём мелким ремонтом по хозяйству.

Более всего проблем с перекрытиями и крышей старинного дома, грозившего вот-вот рухнуть. Скрипнув шеей, Або посмотрел вверх, на потолок зала, обнаружив новую трещину, пробежавшую от люстры до угла: