Сергей Сунгирский - Остров амазонок. Страсти по Фалестрии

Потом, когда Ириска стала привозить Герату на выставки и конно – спортивные состязания, появилось много людей с деньгами, горячо желавших эту лошадь купить. Городу предлагались за неё такие цифры, от которых его администрация лишилась сна. Прессовали Иринку методично и последовательно. Говорили ей про нужды городских пенсионеров, про необходимость ремонта школ, городских коммуникаций… Но она за Герату стояла насмерть! В памяти Рогова многократно, снова и снова повторялась сейчас услышанная от неё прежде фраза: «Всё, что меня здесь теперь держит, так это – лошадь. И вот теперь, это ВСЁ …перестало быть. Ирина уехала неведомо куда.

Про то, что какой-то нувориш (ново-раш) предлагал ей работу: заниматься его личными лошадьми и учить верховой езде его детей, она тоже Рогову говорила. Просто – разговора – ради. Ибо тогда обладание Гератой для неё перевешивало всё: и постоянные сложности по работе, и постоянную нехватку денег, и перспективу приятной, безбедной жизни в подмосковном поместье нувориша.

Эта чёрная, тонконогая кобылица, безупречных пропорций, очень подвижная, резвая, играющая, с блестящей шерстью и влажными, умными, как у овчарки, глазами очень напоминала …фарфоровую статуэтку. Только – в натуральную величину и живую. Среди всех остальных лошадей иришкиной базы она была – как яркий самоцвет среди обычных стекляшек. Теперь… Гераты нет…

Дверь её квартиры открыл пьяный мужик лет пятидесяти. «Отец её – догадался Рогов. Хоть и видел его впервые. – Уже и сюда влез!» Это был – очень плохой знак. В своё время, Иринка, с великим трудом, через суды, разменяла родительскую квартиру и разъехалась с алкашом – отцом. Свою жилплощадь родитель почти сразу же профукал и жил у собутыльницы. И вот теперь папа «квасил» в Иркиной маленькой квартирке. Если уж она это допустила, значит… сжигала за собою мосты. Делала своё возвращение сюда максимально невозможным…

– Добрый вечер! Вы, как я понимаю, отец Ирины. Так?

– Ну, …да-а. Тут теперь живу. А чего надо-то?

– Она – мне сказали – уехала из города. Вы знаете, куда?

– …А …ты – кто ей будешь?! – с пьяной заносчивостью, тормозя каждое слово, отконтрвопросил мужик. И …Рогов понял: ничего он не узнает и тут. Зря ехал.

– Ты – её… что ли?! – услышал он ещё вдогонку сверху, когда спустился на этаж вниз и уже открыл входную дверь подъезда.

Рогов вышел в неуютную ноябрьскую темноту…

Он возвращался в Москву. Холодною и дождливой осенней ночью. Не спешил. («Уже некуда торопиться. Сегодня я …серьёзно, необратимо опоздал»). Руки и глаза вели машину, будто на автопилоте. А мысли Рогова витали в других сферах. «Почему она мне ничего не сообщила? Молча исчезла. Вообще – ото всюду. Никто ничего не знает теперь о ней. Впрочем, конно – спортивный мир – реально тесен. А Ирина Белова в нём – личность известная. И вряд ли она из него сможет совсем исчезнуть. Нужно поездить по спорт – базам, побывать на ипподромах, конных состязаниях. Поговорить с лошадниками. Наверняка она, в конце концов, где-то объявится. И кто-нибудь что-то сможет о ней сообщить. …Как, всё же, неожиданно и быстро это – хорошее и важное в моей жизни – пресеклось. А ведь началось это необыкновенно романтично».

Рогов проехал поворот на Электросталь. Именно здесь это, «необыкновенное романтичное» и начиналось.

Несколькими месяцами ранее…

Одинокая светловолосая фигурка в джинсах и бежевой короткой крутке стояла у дороги на холодном мартовском ветру. Судя по степени красноты носа – стояла давно. И уже – подзамёрзши. Стояла в населённом пункте. И – на автобусной остановке. Значит, скорее всего, – не путана. Девушка не голосовала. Но Рогов, тем не менее, остановился. («Ну как мимо такой проехать?!»).

Остановился так, чтобы напротив девушки оказалась вторая, задняя дверца. Ибо, из практического опыта вывел: эта мелочь вызывает больше доверия у потенциальных попутчиц. Им, в этом случае, как бы сразу переуступается инициатива. И садятся они в машину …чуть охотнее.

Девушка, малость помедлив, сделала пару шагов вдоль машины, подошла к передней правой дверце. Рогов опустил на ней стекло. «А до поворота на Электросталь подвезёте!» – ёжась спросила она, глянув прежде в салон и убеждаясь, что Рогов в машине – один. (Сквозь тонированные стёкла ей сначала не была видна внутренность авто).

– Поехали! – с напускной равнодушной благожелательностью кивнул Рогов. (Проявление излишней заинтересованности тоже настораживает попутчиц. Это, для него, было так же – давно проверенным наблюдением). Было жаль, однако, что девушка ехала только до поворота на Электросталь. Т.е., совместного пути – на полчаса. А потом Рогову предстояли – ещё два часа скучного одиночества, до пункта следования.