Елена Руш - Бесплатный секс. Второй сборник рассказов

Это был не единственный случай, и в каждом приходилось находить какой-то вариант выхода из опасной, кровообещающей ситуации, чтобы не допустить бессмысленных, не осознанных пьяным умом, действий со стороны пьяного мужа.

Правду говорят: выпил – прощай разум до завтра!

Вот поэтому я никогда не повышала голос, когда муж приходил домой пьяным по-разному: злым или слишком добрым.

А с кем разговаривать и кого ругать? – Разум отсутствует до завтра! Меня трудно было спровоцировать на ссору или скандал. Срабатывала защитная реакция!

И вот, что я вам скажу: чем больше терпения сегодня, когда твой муж пьян, а разум его спит, тем проще общаться завтра, когда вернется его разум и вознаградит тебя за твое терпение и снисходительность!

Вот, тогда ты ему сможешь сказать, как он был неправ, что напился, и, не заостряя, жить дальше…

С моим мужем мы все-таки развелись, по моей инициативе. Причина – алкоголизм и вот то, о чем я тут рассказала. Передо мною стоял выбор: я создаю нормальную обстановку для жизни детей или я вместе с детьми живу для мужа – алкоголика с холерическим характером и непредсказуемым поведением.

Я решила жить для детей и ни разу не пожалела об этом.

Дети росли, видели отца издалека и редко (он жил в другом городе) и всем удалось сохранить уважение друг к другу.

Человек уходит от действительности, когда она его не радует или просто не устраивает?!

Уходит по-разному: нвсегда или временно.

И в том и в другом случае выбор никто не навязывает, но подтолкнуть можно.

Ох уж эти толкачи, я бы их вместе с самоубийцами в гроб укладывала, поскольку каждый такой «режиссер» на уровне интуиции и подсознания знает, что он последний толчок делает, знает и своим действием или словами выражает все свое презрение и брезгливость к слабости человеческой вообще и данного человека, в частности. Одного он не знает точно: Он сам еще слабее, чем этот, кого он подталкивает к самоубийству, потому что лишь только сильные духом люди могут не осудить, не презирать, не брезговать, а понять, поддержать, протянуть руку помощи!

А самое интересное, что такой вот «толкатель» не будет чувствовать себя виноватым в смерти своей потенциальной жертвы. Он будет говорить о том, что жертву никто с крыши не толкал, что закон естественного отбора работает!

Бог ему судья! Но я пользуюсь своим правом и на весь мир кричу:

– мелкие, гадкие людишки! Если бы в последние часы жизни вы не путались под ногами, то одной глупой смертью было бы меньше! И мы не хоронили бы неудачника – самоубийцу, талантливого художника, уставшего от бытовухи, от скорости, где в потоке бегущих сограждан трудно остановить кого-то, а уж заставить услышать и не мечтай!

Но есть еще те, кто уходит временно: вроде бы, живет – вроде бы нет!

Принял дозу, неважно чего, и забылся, отдохнул, пришел ненадолго, посмотрел: театр не изменился, и опять ушел в мир иной…

Эти у нас на глазах, этих никто не толкает, но они живут под гнетом равнодушия окружающих собратьев, укрываясь одеялом под названием «Свобода и Право»

Твои собратья курят и пьют, заболевают наркоманией и алкоголизмом! Они наносят вред окружающим! А ты опять про Свободу выбора и Право и проходишь мимо, лишь бы тебя не задели!

И закон страны, где процветает равнодушие, тоже равнодушный: насильно затолкать в больницу на лечение можно только шизофреника и то с массой сложностей.

Алкоголика, наркомана – нельзя! А чем отличается алкоголик и наркоман под действием своего зелья от шизофреника?

Ничем!

И продолжают «слабые мира сего» уходить из жизни по-разному: навсегда и временно.

И войны, вроде, нет?!

Неделю не просыхают глаза от невольных слез – смотрю фильмы о войне, парад, интервью ветеранов и понимаю, что могла бы не появиться на свет, если бы моя мать не сбежала ночью из колонны беженцев от отправки в Германию в Воронеже. Эту колонну через два часа взяли гитлеровцы, и она была отправлена на следующий день в Германию.

Моя мать где-то пряталсь, жевала траву, по счастливой случайности ее нашла моя бабушка и они уже не вернулись в город, а потянулись в Украину.

Я родилась в 1948году в Львове, где осели моя мама и бабушка после войны.

Молодые мои родители (папа-художник, мама-полиграфист) уехали из Львова, когда мне исполнился год, на комсомольскую стройку в Сибирь.

Сталинград – это родина моего отца, это город моего детства и юности.