Дмитрий Сафонов - Дорога на остров Пасхи (сборник)

– Саша! Ты думаешь, он жив?

Черт побери! Думал ли я, что он жив?

Я боялся задавать себе этот вопрос. И уж тем более – боялся задать его Арту. Наверное, и он тоже, иначе спросил бы напрямик, а не в тот момент, когда между нами было «две тонны надежного армейского железа», – так обычно называл «УАЗик» отец.

Мы остановились. Одновременно, будто наладили какую-то мысленную связь. Мы стали чувствовать друг друга. С той секунды мы стали ближе, хотя, может, это и глупо звучит: стали ближе тогда, когда нас разделяла здоровенная машина.

Я не видел Арта, не видел его глаза, но я понял, что сейчас он не соврет; именно потому, что мы не видим друг друга. Поэтому я и спросил:

– Арти, почему ты сказал, что отец жил с твоей матерью? Не с вами, а с твоей матерью?

Арт молчал, но я знал, что он просто собирается с мыслями, а не выдумывает правдоподобное вранье.

– Видишь ли, Саня, – ответил он медленно, немного нараспев, и мне впервые понравился его акцент – такой мягкий и плавный. Понравилось то, как он произносил слова. Я и сейчас по этому певучему акценту безошибочно отличаю обрусевшего кавказца. Они поют на русском. И вообще в моем отношении к ним со времен армии многое переменилось. Благодаря Арту: самому лучшему парню из всех, которых я знал.

– Видишь ли, Саня, – повторил он. – Мне было уже пятнадцать, когда в нашей семье все это случилось. Папа приехал в Москву заниматься бизнесом. Мы с мамой приехали позже. И тут она узнала, что у папы – роман. Мама всегда была гордой – она развернулась и ушла. Папа знал, что допустил ошибку. Но он также думал, что эта ошибка – вполне простительна для мужчины. Кто-то должен был уступить. Они любили друг друга, и я видел, как им тяжело, но никто не хотел сделать первый шаг. Ты понимаешь?

Я кивнул: так, словно Арт мог меня видеть. Но я же говорю, что в тот момент мы чувствовали друг друга. Поэтому Арт продолжал:

– Мы с мамой стали жить отдельно. Но я почти каждый день виделся с папой. Я не уговаривал их, не настаивал, не просил. Я просто делал так, чтобы они понимали, что я люблю их обоих.

– Ты хотел… – у меня перехватило дыхание, и я снова обрадовался, что между нами – отцовский «УАЗик». – Ты хотел помирить их?

– Да, – ответил Арт. – Хотя в то время я об этом не думал. Я просто спускался в метро и ехал из Теплого Стана на Рижскую. А потом – обратно. И вел себя так, будто ничего не случилось. Будто все осталось по-прежнему.

Вот оно в чем дело! Арт не давал семье распасться. Он словно не замечал этого. Он не сжимал пружину, как я; он отказался быть гибким и занять чью-либо сторону. Эта позиция не могла не вызвать у меня уважения. Я даже подумал, что, если бы я…

– Видишь ли, Саша, пятнадцать лет – это не двенадцать. Вот в чем дело…

Арт будто прочитал мои мысли, он понял, что взволновало меня больше всего: а смог бы я поступить так же?

– Папа не сразу бросил ту женщину. Не знаю, почему. А мама познакомилась с твоим отцом. И все стало гораздо сложнее. Потому что я не мог любить троих. Ты спросил меня, любил ли я твоего отца. Он был очень хороший, Саша. Он был… Необычный. Я всегда понимал это, но не мог его полюбить: ведь у меня уже был отец.

– Он это видел? Он чувствовал это?

– Да. Я никогда это не скрывал. Но, видимо, он понимал и другое.

– Что?

– Мама тоже его не сильно любила. Скорее, она мстила папе и страдала от одиночества: не забывай, у нас никого не было в этом большом городе. Наверное, поэтому я и сказал «подвернулся». Прости. Я не хотел обидеть ни его, ни тебя. Так бывает, Саня. Взаимная любовь – вообще редкая штука. Я знаю, что он любил ее – очень сильно. Но она не испытывала к нему тех же чувств. И не могла дать ему то, что он хотел. Наверное, это хорошо, что они расстались.

– Конечно, Арти! Ведь ты снова обрел семью, – едко сказал я. Ничего не могу с собой поделать, но, когда я теряюсь, то становлюсь очень ехидным. И мне жутко хотелось уколоть Арта, досадить ему хоть чем-нибудь.

Арт не рассердился.

– Да. Он вовремя ушел.

«Вовремя ушел». Это был один из талантов отца. Он все делал вовремя. Но тогда меня поразила совсем другая мысль. Поразила настолько, что я едва устоял на ногах.

– Арти, – сказал я. – А ты не думаешь, что он именно «вовремя» появился?

– Что ты имеешь в виду? – по голосу я почувствовал, как Арт напрягся.

– Что? Да вот что. Вспомни, как повел себя твой отец, когда узнал, что у матери появился новый мужчина. Как он на это отреагировал?

– Он… – Арт замялся, и я понял, что раньше он об этом не задумывался. Теперь он говорил уже не так уверенно. – Он… По-моему, ему это не понравилось. Он стал ревновать.