Дмитрий Леонтьев - Энциклопедия русской идеи. Сказки ЕАЭС и ФСБ. Том первый

Вскоре Саид вышел из аудитории.

– Ну как? – спросил Хома. Саид выглядел обессиленным.

– Еле вытянул, – ответил он, – валят.

Хома поник и опасливо вошел в аудиторию. В зале он увидел своего научного руководителя, оппонента и членов комиссии из преподавательского состава. Лица их были усталые и суровые. Научный руководитель сухо представил курсанта, сказал пару дежурных слов о дипломной работе и дал слово оппоненту.

– С трудом прочитал ваш труд, молодой человек, – начал оппонент, и Хома приготовился к самому худшему. – Диплом нельзя строить на сказках! У вас сплошные смысловые нестыковки, а местами просто бред какой-то!

«Прав Саид, – подумал Хома, – валят».

– Все ваши выводы ложны, суждения предвзяты, малахольны и нестройны. Вот, например, пассаж о том, что в основе российской идеологической матрицы лежит нестяжание, послушание и вера в высший порядок. Разве не химера? Я в курсе, что атлантическая цивилизация строится на личном обогащении, личной свободе и выборности власти, но нельзя же выводить евразийскую парадигму на примитивном противопоставлении Востока и Запада. Я ждал от этой работы большего, и я разочарован, – закончил оппонент и изобразил на лице надменную брезгливость.

Хома унял дрожь и начал защиту.

– Уважаемый оппонент, уважаемая комиссия, моя работа построена на многолетних экспедициях в глубинку, на дотошном изучении народов Евразийского Союза, их обычаев и нравов. Да, может показаться, что выводы достаточно примитивны и легковесны. Но! Они истинны. Их сила не в вычурности, не в витиеватости и не в ложной аналитичности, а в предельной ясности и точности. Я предвидел ваши обвинения в примитивизме, но, спешу вас заверить, в моем случае они совершенно беспочвенны.

Выдав этот пассаж, Хома внимательно оглядел комиссию и заметил, что лица преподавателей подобрели. Больше того, их взгляды начали выражать сочувствие. Хома приободрился и уверенно продолжил.

– Что касается противопоставления Востока и Запада, то мне показалось удобным использовать эту смысловую конструкцию, дабы сэкономить время – и мое, и ваше, но, если угодно, я могу прояснить ключевые моменты без каких-либо отсылок к войне между Атлантидой и Гипербореей.

Председатель комиссии расплылась в улыбке и ласково проворковала:

– Конечно, конечно, Хома, мы все с удовольствием послушаем.

Преподаватели дружно закивали головами. Одобрение было всеобщим. Курсант был удивлен столь резкой переменой эмоций у экзаменаторов, но решил об этом не думать и сосредоточится на дипломе.

– Основу евразийской идеологической матрицы составляет торжество, или, как говорили предки, слава. Причем речь идет не о славе отдельного человека, но о всеобщем торжестве, то есть о празднике жизни на всей территории Евразии. Как говорится, от Аляски до Лиссабона. Апофеозом такого праздника является Выставка достижений народного хозяйства. Западная цивилизация подходит к своим технологиям с практической точки зрения. Превращает их в гаджеты. Для нас же любой технологический успех – это повод, чтобы построить дворец с фонтаном и купить шампанского. Особенно важно, что наши праздники имеют сугубо государственный и потому довольно официальный характер. Отражение этого мы можем наблюдать и в повседневной жизни евразийцев. Например, для иностранцев остается непонятым обычай среди российских мужчин выходить на улицу в выглаженной рубашке, а среди дам ежедневно использовать косметику, высокие каблуки и все то, что называется нарядным. При этом опытный исследователь евразийства сразу протянет ниточку от красивой русской женщины к красивому храму. И пусть меня повесят в тропическом саду на лиане, если мы не найдем тысячу стилистических параллелей между нарядом первой же дамы с улицы Москвы и Храмом Василия Блаженного.

Увлекшись защитой, Хома перестал следить за эмоциями членов комиссии, и когда он снова бросил взгляд на их лица, его ждал сюрприз. К экзаменаторам вернулся прежний устало-агрессивный вид. А его оппонент и вовсе выглядел озлобленным.

– Юдашкина не хотите в качестве адвоката?! – резко выкрикнул оппонент. – Может, хватит юродствовать?!

Хома собрал всю волю в кулак и продолжал.

– Второй важнейшей составляющей евразийской идеологии является тепло, – произнес курсант, и лица членов комиссии перекосило еще больше. – Это мультисмысловая категория. Речь идет и о душевном тепле отдельного человека, и о тепле в отношениях между начальником и подчиненным, а также между мужем и женой, между государством и гражданами. Возьмите любой советский фильм, и он будет очень теплым. Сами персонажи и все, что они делают, все наполнено теплом. Апофеозом тепла в нашей стране является центральное отопление. Как вы знаете, такого больше нет нигде в мире.